Сюзан кивнула и завела свой мотоцикл, улыбаясь слегка
напряженно.
— Дайна?
Она взглянула на него, и Стью запечатлел у нее на устах
нежный поцелуй.
— Счастливо тебе.
Она улыбнулась.
— Надо сделать это дважды, и тогда мне действительно
повезет. Разве ты об этом не знаешь?
Он поцеловал ее снова, на этот раз более продолжительно и
основательно. «Лесбиянка?» — вновь усомнился он.
— Фрэнни — счастливая женщина, — сказала Дайна. — Можешь ей
меня процитировать.
Улыбаясь, Стью сделал шаг назад и не нашелся, что ответить.
В двух кварталах через перекресток прогрохотал оранжевый грузовик Похоронного
Комитета.
— Поехали, крошка, — сказала Дайна.
Они двинулись в путь, и Стью проводил их взглядом.
Сью Стерн вернулась через два дня. Она проводила Дайну до
Колорадо Спрингс и смотрела ей вслед, пока она не превратилась в крошечную
точку на горизонте. Потом она немного поплакала. Заночевала она в Моньюменте,
но после полуночи ее разбудил тихий скулящий звук, исходивший, похоже из
дренажной трубы, пролегавшей под сельской дорогой, рядом с которой она разбила
свой лагерь.
Наконец она набралась мужества и направила луч фонарика в
проржавевшую трубу. Внутри сидел исхудалый, дрожащий щенок в возрасте около
шести месяцев. Он отполз в сторону, когда она попыталась к нему прикоснуться. Труба
была слишком узкой, чтобы можно было в нее пролезть. Тогда она отправилась в
Моньюмент, разбила витрину бакалейного магазина и вернулась обратно с полным
рюкзаком консервов. Ее замысел удался. Уютно устроившись в одной из сумок,
щенок отправился вместе с ней.
Дик Эллис пришел от щенка в полный восторг. Щенок оказался
сукой ирландского сеттера, почти чистопородной. Дик высказал уверенность, что
когда она подрастет, Коджак рад будет с ней познакомится. Новости разлетелись
по Свободной Зоне, и в тот день о Матушке Абагейл больше не вспоминали,
возбужденно обсуждая будущее собачьих Адама и Евы. Сюзан Стерн превратилась в
местную знаменитость, и, насколько Комитету было известно, никому так и не
пришло в голову удивиться, что же она делала в Моньюменте, который был
расположен далеко на юг от Боулдера.
Но Стью запомнилось именно то утро, когда он провожал
глазами Дайну и Сюзан, едущих по направлению к заставе Денвер-Боулдер. Потому
что с того дня никто и никогда уже не видел Дайну по эту сторону Скалистых гор.
Двадцать седьмое августа. Уже почти стемнело. На небе горит
Венера.
Ник, Ральф и Стью сидели на крыльце дома Тома Каллена. Том
на лужайке играл в крокет.
«Пора», — написал Ник.
Стью тихо спросил у него, не надо ли им снова
гипнотизировать Тома, но Ник покачал головой.
— Хорошо, — сказал Ральф. — Не думаю, что я смог бы снова
вынести эту процедуру. — Повысив голос, он позвал Тома: — Том! Эй, Томми! Иди
сюда!
Том побежал к ним, широко улыбаясь.
— Томми, пора идти, — сказал Ральф.
Улыбка исчезла с лица Тома. Он словно впервые обратил
внимание на то, что наступают сумерки.
— Идти? Сейчас? Ей-Богу, нет! Когда темнеет. Том ложится в
постельку. Тому не нравится ходить по улице в сумерках. Том боится злого буки.
Том… Том…
Он замолчал и впал в тупое оцепенение. Потом он вышел из
этого состояния, но не так, как обычно. Это было похоже не на внезапное
воскрешение, мощным потоком захлестывавшее его тело, а на медленный, неохотный,
печальный ручеек.
— Идти на запад? — спросил он.
Стью положил руку ему на плечо и сказал:
— Да, Том. Если ты в силах сделать это.
— По дороге.
Из горла Ральфа вырвался сиплый, приглушенный звук, и он
ушел на задний двор. Похоже, Том этого не заметил. Его взгляд переходил со Стью
на Ника и обратно.
— Идти ночью. Спать днем. И увидеть слона.
Ник кивнул.
Ларри принес Тому рюкзак, и он медленно надел его на плечи.
— Будь осторожен. Том, — глухо сказал Ларри.
— Осторожен. Ей-Богу, да.
Стью запоздало подумал о том, не стоит ли им дать Тому с
собой одноместную палатку, и отверг эту мысль. Даже с маленькой палаткой ему не
справиться.
— Ник, — прошептал Том. — Я действительно должен сделать
это?
Ник положил руку Тому на плечи и медленно кивнул.
— Ну хорошо.
— Просто иди по большому четырехрядному шоссе, Том, — сказал
Ларри. — По № 70. Ральф отвезет тебя туда на своем мотоцикле.
— Да, Ральф.
Он замолчал. Ральф вышел из-за дома, яростно вытирая глаза
цветным шейным платком.
— Ты готов. Том? — спросил он хрипло.
— Ник? Когда я вернусь, этот дом будет по-прежнему моим?
Ник энергично закивал.
— Том любит этот дом. Ей-Богу, да.
— Мы знаем, Томми. — Теперь уже Стью почувствовал, как к
горлу его поступают теплые слезы.
— Хорошо. Я готов. С кем я поеду?
— Со мной, Том, — сказал Ральф. — По шоссе № 70. Помнишь?
Том кивнул и пошел к мотоциклу Ральфа. Через мгновение Ральф
последовал за ним. Мотоцикл выехал на Бродвей и повернул на восток.
Ник пошел, опустив голову и засунув руки в карманы. Стью
попытался составить ему компанию, но Ник потряс головой почти сердито и жестом
попросил его отойти. Стью вернулся к Ларри.
— Ну и дела, — сказал Ларри, и Стью мрачно кивнул.
— Как ты думаешь, мы когда-нибудь увидим его снова, а,
Ларри?
— Если не увидим, то всем семерым — ну, может быть, кроме
Фрэн, она-то всегда была против того, чтобы послать Тома — придется всю
оставшуюся жизнь есть и спать, ни на секунду не забывая о том, что это мы
послали его туда.
— И в первую очередь это относится к Нику, — сказал Стью.
Они проводили глазами Ника, растворившегося в тенях Бродвея.
Потом они в молчании посмотрели на дом Тома.
— Пойдем поскорее отсюда, — сказал Ларри, и они отправились
по домам.
Двадцать восьмого августа у Джорджа Ричардсона было много
работы. Ему помогали Лори Констебл и Дик Эллис. Дик попросил разрешения
оставить мир медицины, но ему в этом было отказано.
