– Гр-р-р! – я отшвырнула лом, попала в стену сарая, и лом исчез под водой.
Опять раздались удары.
– Да, я знаю! – крикнула я в ответ. – Я никуда не ушла, всё ещё пытаюсь тебя достать.
Вдруг я увидела приставную лестницу:
– Погоди.
Лестница стояла с другой стороны грушевого дерева – старая, но прочная. Я подтащила её к сараю. Четыре перекладины вверх – и я смогла как следует рассмотреть крышу. Её листы держались явно не так прочно, как стены.
В почти полной темноте я просунула пальцы в щель между железными листами и потянула изо всех сил. Наконец лист с дребезжанием отвалился, и я оттащила его в сторону.
– Ура! – сказала я, всматриваясь в темноту. – Ноа?
Внизу показалось бледное расплывчатое пятно и сказало:
– М-м-м-м.
Крыша была скользкой, в её гофрированные складки набилось что-то чёрное и крошащееся, и я все руки перемазала, но всё-таки взобралась по лестнице до самого верха и влезла на крышу, стараясь сохранять равновесие.
Ноа – это точно был Ноа, его светлая шевелюра – покачал головой и сказал:
– М-м-м, м-м-м-м.
– Что? – переспросила я, почти наслаждаясь тем, что он не мог говорить.
– М-м-м, м-м-м-м, – повторил он настойчиво.
Я оглянулась. Здесь никого не было – о чём он меня предупреждает?
– Я спускаюсь, – сказала я, свесила ноги в дыру и протиснулась внутрь.
В самый последний момент, пока я ещё могла передумать и вылезти, до меня дошло, что хотел сказать Ноа: обратно мы не выберемся, даже через дыру в крыше.
Я было вцепилась в железные складки, пытаясь подтянуться, но пальцы соскользнули.
Плюх!
Я приземлилась в воду, в почти полной темноте. Над головой у меня был треугольник светлого неба, а рядом виднелся бледный силуэт Ноа.
Глава 10
– Ну, по крайней мере, я могу тебя развязать, – сказала я, срывая ленту, которой Ноа заклеили рот.
– Ай! – запищал он. – Ай! Очень умно! Теперь мы отсюда точно не выберемся!
– Да ну? – сказала я. – Могу тебе снова рот заклеить и бросить.
– Да, считай, бросила. Ты полная идиотка, ты в курсе?
– Что?
– Не просто идиотка, а тупее всех тупых, потому что даже идиот бы понял, что залезть куда-то, откуда нельзя вылезти, может только абсолютный кретин.
Ну надо же, какая ругань – ему почти удалось меня впечатлить. Хорошо, что он не видел моего лица.
– Это я-то полная идиотка? – сказала я. – Это ты идиот – нарвался на похищение! Мог бы и спасибо сказать за то, что я пытаюсь тебе помочь.
– Ага, спасибо огромное ни за что. Ты что, думаешь, я нарочно, что ли? Я что, хотел, чтобы меня похитили? А почему твой телефон у полицейских?
– Потому что. А ты, может, и хотел – чтобы твои бестолковые папаша с мамашей голубых кровей слёзы проливали…
– А они плачут? – перебил Ноа.
– Ага. А все в поместье бегают туда-сюда, как муравьи, и тебя ищут. Кроме мамы.
– Почему? Я думал, Марион огорчится, если меня похитят.
Моя злость улетучилась. Внезапно мне стало грустно и довольно-таки страшно.
– Маму арестовали – или вроде того. Я её уже два дня не видела. Полиция думает, что это она вместе с Сандживом тебя похитила.
Ноа не заметил перемены в моём настроении.
– Ах, как ты настрадалась! Меня похитили, засунули в сарай, я писаю в ведро – и вот-вот утону. А ты маму два дня не видела. Ты хотя бы знаешь, что она в целости и безопасности в полицейском участке? А я вообще уже умереть мог. А Санджив – это кто?
– Твой учитель физкультуры. И вообще-то, мы оба сейчас умрём, – сказала я. – Если не выберемся отсюда, то утонем.
Ноа набрал воздуха, как будто хотел что-то сказать, но передумал.
– Правда? – спросил он. – Мы вообще где?
– В развалинах сукновальни посередь реки. Причём река разлилась.
Он помолчал.
– До лодыжек вода дошла очень быстро, – сказал он наконец. – И вот ещё что, Вив… – Голос его посерьёзнел. – Руки ты мне сможешь развязать, но от сарая меня не отцепить.
– В смысле не отцепить? – я начала ковырять узлы у него на запястьях.
В ответ он пошевелил ногами, и я услышала звяканье цепи.
– Тебя приковали? По-настоящему?
– Да, у меня на лодыжке самые настоящие кандалы.
– О господи, прямо настоящая древность.
Я присела и зашарила руками в темноте. Нащупав под водой ноги Ноа, я обнаружила у него на лодыжке замкнутое кольцо толщиной в мой большой палец. Я потянула за цепь – с другой стороны она была прикреплена к огромной металлической петле, торчавшей из пола. Я глубоко вздохнула.
– Ты не можешь её снять? – спросил Ноа.
Я покачала головой и тут же осознала, что он меня не видит.
– Мы здесь умрём, – сказал он холодным голосом.
– Не-а, – ответила я. – Ты же большая ценность. Они вернутся. И слышишь, как лает Тай? Он не замолчит, пока мы не выберемся отсюда.
– Не уверен, – сказал он, помолчав. – Знаешь, я их не видел. И не слышал их голосов. Хотя вопросы им задавал. Наверное, им всё равно.
Я ничего не ответила. Тай лаял изо всех сил, наверняка в главном доме его было слышно.
– Та твоя фотка с газетой была настоящей?
Верёвка у него на руках намокла и разбухла, но поддавалась и наконец упала в воду у наших ног.
– Да. Жутко было. Меня посадили на стул, дали газету и снимали на мобильный.
– Где это было?
– В другом сарае. Меня всё время перемещали из сарая в сарай. О, вот так-то лучше, – он потёр руки.
– Как думаешь, кто они? – стараясь, чтобы голос звучал бодро, как обычно, я проверила уровень воды. Она прибывала довольно быстро и грозила вскорости залиться мне в сапоги.
Ноа вздохнул.
– Не знаю. Мужчины. Крупные. Всегда молчат. Я их никогда не видел.
– В смысле, никогда не видел? – я ощупывала стену дюйм за дюймом, пытаясь обнаружить хоть что-то, что можно использовать как рычаг. Нужно было поддерживать разговор – я слышала по голосу, что Ноа страшно, а успокаивая его, я успокаивала и себя.
– Я не видел их лиц. Они всё время были в балаклавах и перчатках.
– Как часто они приходят? – внезапно меня осенило и я постаралась встать так, чтобы через дыру в крыше было видно грушевое дерево.
– Раз в день – иногда утром, иногда вечером. Сегодня они уже были – дали мне поесть супу. Сюда меня переместили прошлой ночью. Перед этим я был в другом сарае – понятия не имею где, но точно не у реки.
