– Не совсем. Он ненамеренно оказался близ острова, однако никак не мог забыть печальной песни, а позже судьба заставила его пароход, как и нашу «Ундину», плыть мимо острова Борнхольм. Капитан позволил ему сойти, и юноша провел целую ночь в мрачном и загадочном замке на острове, а мудрый старик, хозяин замка, рассказывал историю острова и среди прочего упомянул, что древние жителя Борнхольма – славяне.
– Это правда? – со скепсисом спросила Ева.
– Сомнительно… однако все может быть: Карамзин – историк, как вы знаете. Он мог и правда найти какие-то сведения в древних книгах.
5
Мадам Гроссо Муратову благосклонно улыбнулась и даже как будто посмотрела на него по-новому. В равнодушном до того взгляде мелькнула хитринка, как у юной флиртующей девушки.
– Не думала, будто вы и правда меня развлечете, – сказала она обманчиво мягким голосом. – Но история оказалась занятной. Так что же Лила? Наш герой отыскал ее?
– Отыскал. В темнице за замком, слабую и умирающую, – Муратов, извиняясь за Лилу, развел руками.
– Какой ужас! – мадам Гроссо выпустила струю дыма и развернулась на шезлонге, чтобы принять соблазнительную позу.
Вряд ли она видела, как мрачнеет при этом и без того вечно мрачная Ева…
– За что же ее осудили? – снова спросила актриса.
– О, это интереснейший момент всей повести! Дело в том…
Я бы тоже с удовольствием послушала, чем кончилась повесть, но в этот момент голос стюарда Коля невольно перебил рассказ:
– Мадам Дюбуа! Вам письмо – только что просили передать.
– От папы? – обрадовалась малышка Софи.
– Нет… – не стала лгать я.
Не стала – но лучше б солгала. Потому что Ева, которую я так опрометчиво пожалела, с обычным своим сарказмом поинтересовалась:
– Не уж-то от бравого обер-лейтенанта цур зее?!
Чем смутила меня невероятно.
– Ева! – шикнула мадам Гроссо и многозначительно скосила глаза на лицо стюарда.
Благо, тот оставался невозмутим.
– Мне нужно идти, простите… – В записке меня просили о срочной встрече, и, боюсь, это действительно было важно. – Софи, тебе придется вернуться в каюту.
– Нет-нет, мы присмотрим за девочкой, мадам Дюбуа! – воспротивилась актриса. – В такой хороший день сидеть взаперти – ужасно!
И Софи глядела на меня огромными синими глазами, умоляя прислушаться.
Я поколебалась недолго. Вряд ли дочь могла выдать нас больше, чем уже выдала: всей правды Софи просто не знала. И все же нельзя оставлять ребенка с этими сплетницами. Ева совсем не следила за языком, а мадам Гроссо мертвого разговорит, не то что пятилетнюю наивную девочку.
Актрисе я любезно улыбнулась:
– Благодарю, мадам Гроссо, но все же не хочу обременять вас. Из каюты есть выход на прекрасную отдельную хоть и небольшую палубу – наверняка у вас такой же. Софи прекрасно проведет время, уверяю вас.
Та не особенно настаивала.
Через минуту я поручила дочку заботам Бланш, которая прогуливалась с Андре на одной из нижних палуб. Девушка выглядела задумчивой и печальной, но хотя бы не принималась плакать то и дело. О том, что более мы не пленницы, я, разумеется, в общих чертах ей рассказала – и все же лишним было ждать, что она немедленно станет веселой.
– У вас все хорошо, Бланш? – искренне спросила я. – Вам удобно во втором классе?
– Все прекрасно, мадам, – покорно отозвалась та и присела, чтобы поправить курточку у Андре.
Я вздохнула. Наша няня определенно догадывалась, что ничего еще не кончено. Бланш умная девушка. Как бы там ни было, я попрощалась с детьми, а напоследок строго посмотрела на дочь и предупредила:
– Не шали!
Последнее замечание было не лишним. Софи умела казаться паинькой, но иной раз могла вытворить такое, чем даже любимого папочку, вечно ей потакающего, ставила в тупик. Достойная дочь своего отца!
А после я поторопилась в условленное место – в кормовую часть, где действительно дожидался меня обер-лейтенант Вальц.
Глава 6
5 июня, 11 часов 40 минут
Балтика, территориальные воды острова Борнхольм, Датское королевство
– «Ундина» первое судно в германском флоте – да и вообще в Европе – которое лишено парусного оснащения. Представьте себе только, мадам Дюбуа!
Обер-лейтенант цур зее Герман Вальц сел на любимого конька. Действительно ли он был морским офицером, или только играл его роль – море его в самом деле волновало.
– Движется лишь благодаря паровым котлам и двум винтам… а впрочем, отсюда их не разглядишь.
Это было правдой. Сколько не перегибалась я за борт, никаких винтов не увидела. Только белые барашки, что вздымались из-под брюха парохода, доказывали, что винты все же были.
Смотреть туда, за борт, в мутную беспокойную воду мне было отчего-то неприятно – тревожно. Я предпочитала оглядываться на палубе. Ждала, что, может, явится на странную эту встречу и мой муж. С ним бы я наверняка чувствовала себя спокойней.
Но надежды мои разбил Вальц, сказав прямо, наконец:
– Мне жаль, мадам Дюбуа, но месье Дюбуа к нам в этот раз не присоединится. Беседа… с нашим общим знакомым задержала его. Однако будьте уверены, месье Дюбуа сам поручил мне ввести вас в курс дела. Вы можете мне полностью довериться, Лили.
Дополнил свою речь лейтенант Вальц тем, что с теплотою пожал мою руку и весьма проникновенно поглядел в глаза. Мне это совершенно точно не нравилось. Да и вообще, жизнь научила, что как раз тем, кто так настойчиво просит довериться – верить следует меньше всего.
Однако Вальц вызывал скорее неясную тревогу, чем неприязнь или страх. У меня не было однозначного ответа, как на его внимание реагировать. А потом решила, что он ничем не лучше прочих докучливых волокит. Тогда я спокойно вытянула руку из его ладони и с холодком спросила:
– У вас какое-то дело ко мне, господин обер-лейтенант?
Тот все понял правильно. Убрал руки за спину и даже чуть отстранился:
– Вы мне не верите, – печально констатировал он. – Что ж, разговор действительно предстоит деловой. Я должен услышать, что именно говорил вам Эрих Шефер.
– Эрих Шефер?
– Он не назвался? Это настоящее имя господина, что так вероломно ворвался в ваш дом. Хотя, что значит вероломно… Мадам Дюбуа, Шефер – представитель берлинской полиции, начальник отделения. И у него на самом деле имеется ордер на ваш арест. Причина, указанная в нем: подкуп должностного лица и подделка документов.
