– Он был там?..
Грета кивнула.
– Он стоял и смотрел точно на меня. Он знал, что я слышала весь разговор! – Она молитвенно сложила руки на груди.
– Но ведь вы не знаете французского? И ничего не поняли, так?
– Ни слова. Думаю, только это меня и спасло от участи фрау Гроссо. Он лишь посмотрел на меня – тяжело, очень тяжело. Выждал, когда я ахну и запрусь изнутри и… право, я даже не знаю, сколько он там простоял. Я немедля разбудила мужа и все ему рассказала. Когда мой дорогой Кальвин выглянул в коридор – никого не было.
– Но об увиденном вы решили умолчать… – сама догадалась я.
– Да. Когда стало известно, что фрау Гроссо убили, я хотела рассказать… вам или господину Дюбуа. Но Кальвин отговорил меня.
– Отчего вы хотели поделиться этим с господином Дюбуа, а не с обер-лейтенантом или командиром парохода? – настороженно уточнила я.
Грета снова поджала губы. Выдавила через силу:
– Я не слишком доверяю немецким подданным. На то есть причины, поверьте.
Я задумалась: господин Кох продал аптекарский бизнес, бросил родную Германию – будто бежал. Неужто и впрямь дело в политике?
Но я пока что решила сосредоточиться на главном.
– Фрау Кох, вы ведь так и не сказали, кого вы увидели? Я знаю этого мужчину?
Грета снова сложила руки на груди и на одном дыхании произнесла:
– Это был господин Эспозито.
– Вы уверены?..
– Вполне! Я видела его так же, как сейчас вас!
– Вы можете припомнить, о чем они говорили? Хотя бы приблизительно? Они были друзьями, по-вашему, или, напротив, спорили?
– Да уж не друзьями точно! Конечно, фрау Гроссо делает честь, что она не впустила этого возмутительного человека в свои апартаменты – но ведь к приличным женщинам мужчины никогда не стучатся среди ночи. Тем более, к незнакомым женщинам. В мою дверь ни один мужчина за всю мою жизнь не стучал ночью, и я горжусь этим! Право слово, даже господин Кох понимает, что это неприемлемо! – вконец разволновалась Грета.
Выбросив из головы вопросы о непростой личной жизни супругов Кох, я уточнила:
– Полагаете, фрау Гроссо и господина Эспозито что-то связывает?
– Несомненно!
* * *
Разговор оставил меня в легком недоумении, ибо я понятия не имела, какие у Жанны могли быть дела с итальянским путешественником. Неужто Ева тогда не ошиблась, и он действительно один из ее поклонников? Быть может, и старинных поклонников.
Синьора Эспозито я видела лишь издали или мельком и пока что мало могла о нем сказать. Возраста он был солидного – немногим за пятьдесят, я думаю; лицо загорелое, с острыми скулами и правильным, хоть и немного хищным, профилем. Глаза темные и темные же волосы с благородной проседью.
Конечно, всплыла в памяти и сцена, что я застала во вторую ночь на пароходе. В ту самую ночь, когда мой муж так ловко обезвредил Шефера, и мы имели долгий и пылкий разговор в закутке на палубе. После я вышла и увидела Жанну с неким мужчиной, которого разглядела очень плохо. Однако по росту и манере себя держать он, пожалуй, походил на Эмилио Эспозито…
* * *
9 июня, 10 часов 20 минут, Балтика, открытое море
Уходя, Грета взяла с меня обещание, что вечером я с детьми загляну в их каюту – на том и расстались. А я, пользуясь тем, что дети все еще с Ханни, решилась спуститься во второй класс и разыскать Еву.
Ее не держали взаперти, как выяснилось: похоже, Вальц и сам не доверял результатам обыска. И все же Еву я застала злой и раздраженной: скрестив на груди руки, она выхаживала по пустому в этот час салону второго класса и, едва завидев меня, без приветствий вскричала:
– Мне подбросили этот клятый мундштук, разумеется подбросили! Уймите вашего любезного Вальца, Лили, не то… клянусь, я скорее брошусь в волны Балтики, чем позволю себя арестовать!
– Вы шантажируете меня самоубийством? – с холодом уточнила я. – Напрасно, поскольку никакого влияния на господина Вальца я не имею.
Вряд ли Ева поверила, но будто обессилила в этот момент. Опустилась в первое же попавшееся кресло и закрыла ладонями лицо.
Ева реагировала бурно, как всегда. Она такая же эмоциональная и вспыльчивая, как Жанна – а то и превосходит ее. И мне не давала покоя мысль, что она и актерским талантом походила на Жанну.
Что если Ева и впрямь ее дочь? И отравила матушку из-за наследства или же других причин. А о возрасте солгала. Да, Ева не слишком походила на девятнадцатилетнюю девицу – но все может быть.
Но и версия с наследством не была гладкой. Во Франции, подданной которой была Жанна Гроссо, действует Кодекс Наполеона. Согласно же ему, незаконнорожденные дети наследуют отцу или матери, только если родитель признал их в законном порядке. Едва ли Жанна сделала это по отношению к Еве, даже если она и правда дочь ей. Могут быть нюансы, конечно, но, право, какой-нибудь из бывших мужей Жанны и то имеет больше шансов заполучить наследство…
Нет, не могла я поверить в виновность Евы.
Я подсела к ней и с нажимом спросила:
– Мог ли кто посторонний войти в вашу каюту в эти дни?
Ева, громко всхлипнув – она и правда плакала – кивнула несколько раз:
– Да-да, господин Эспозито уже спрашивал об этом: велел припомнить, кто входил и кто мог спрятать мундштук в моих вещах. Я все эти дни почти не выбиралась наружу, но, когда выходила, и впрямь не запирала дверь. Так что да – войти мог кто угодно!
С большим усилием выждав, когда Ева договорит, я недоверчиво уточнила:
– Вы говорили с синьором Эспозито?
– Да! Он сам меня нашел сразу после обыска. Я сперва не верила ему, считала мафиози, но напрасно. Он не мафиози, он частный детектив из Нью-Йорка.
– Кто?..
– Я еще думала, почему Жанна глядит на него так, будто они знакомы – а они, оказывается, и были знакомы. Жанна наняла его, чтобы он нашел ее дочку!
– Эспозито сам заговорил о дочери Жанны, или вы рассказали ему прежде?
– Не считайте меня дурой: я не выдаю тайн Жанны кому попало! Он сам о ней заговорил. И знал некоторые подробности, так что, уверена, не врал.
Я откинулась на подушки. До чего безумный день!
Ежели предположить, что Эспозито – и правда частный детектив, то многое становится на свои места…
– И что же он – нашел дочь Жанны? – уже не зная чего ждать, спросила я.
– Нет, не успел. Но утверждает, что найдет. И убийцу Жанны пообещал найти, потому как для него это теперь дело чести. Слава Богу, он поверил, что я этого не делала. И даже согласен со мною, что это сделала Аурелия. Ведь ее каюта совсем рядом с моею! И с тех пор как ее освободили из-под ареста, она бродит, где ей вздумается. Запросто могла выследить, что я ухожу, и проникнуть внутрь!
