Хотя мысли Ниты были где-то далеко, мать продолжала разговор:
– Несколько заинтересованных сторон предложили очень большую награду за его голову. Им, в отличие от правительства, все равно, сможет ли он предстать перед судом. – Она хищно улыбнулась. – И я буду рада им угодить.
Она спрыгнула со стола, отставила бутылку писко и надела бордовый кожаный пиджак.
– Ты сможешь упаковать его до моего возвращения?
– Думаю, да, – кивнула Нита.
Мать подошла к дочери и поцеловала ее в макушку.
– И что бы я без тебя делала, Анита?
Не успела Нита сформулировать ответ, как мать уже открывала дверь: послышался скрип, затем удар, и в доме воцарилась тишина. Когда мама куда-то уходила, Ните иногда казалось, что она не просто забирает с собой шум, она будто забирает энергию, которой наполнен дом. Без нее он казался пустым. Из него словно ушла жизнь, и только мертвый занни остался на своем месте.
И это на самом деле так. Нита вернулась к своему новому проекту и слегка улыбнулась. Лучше бы, конечно, здесь были пиштако или чупакабра, но работать с занни ей тоже нравилось.
Первым делом она опустошила его карманы. В них лежали старомодные часы, немного бразильских реалов (но перуанских солей, как ни странно, не было) и кошелек. Нита долго смотрела на него, а затем, не открывая, положила в лоток. Мать уже наверняка вытащила из кошелька кредитные карты, сняла с них наличные, а потом выбросила. Единственное, что осталось внутри, – удостоверения личности и членские билеты. Эти вещи могли бы дать Ните информацию о существе, тело которого она сейчас расчленит. Но она давным-давно усвоила – не нужно ничего знать о том, кого ты разрезаешь на части. Лучше думать, что это вовсе не личность. Да ведь так и есть, это же занни.
Нита взяла резинку и стянула волосы в пышный хвост. Ее волосы росли вьющимися завитками и будто вширь, а не в длину. В свете люминесцентных ламп их обычно каштановый цвет приобретал оранжевый оттенок. Другим волосы оранжевыми не казались, но Нита настаивала – ей нравился этот цвет.
Надев хирургическую маску, которая легла прямо под веснушчатыми скулами, она надела очки, натянула перчатки и подкатила тележку с инструментами к столу, где лежало тело. Затем вставила наушники и включила плейлист, состоящий из песен из фильмов Диснея.
Пора начинать.
* * *
Нита уже не помнила времени, когда ее не увлекали мертвецы – в ее доме их всегда было полным-полно. Она помнила только, что ее родители приобретали тела сверхъестественных существ и продавали их по частям в интернете. В Даркнете, если быть точным. Но продавцы органов на черном рынке не размещали свои товары на сайте eBay. Это могло закончиться коротким визитом сотрудников Международной полиции по делам сверхъестественных существ – МПДСС – с последующим длительным тюремным сроком.
Когда Нита была младше, она бегала по дому и приносила родителям пустые емкости: стеклянные флаконы – большие, для сердец, и маленькие – и пакетики для крови. Потом она наклеивала на них этикетки и выставляла на полку. Иногда девочка долго разглядывала органы существ, которых никогда не встречала. В неподвижных сердцах, плавающих в формальдегиде, было что-то успокаивающее, умиротворяющее. Больше никакого шума. Только тишина.
Иногда Нита смотрела на глаза, а они на нее – прямым, открытым взглядом, совсем не таким, как у живых людей, которые то и дело прятали глаза, когда лгали, и могли заменить целый разговор одним лишь взглядом. Проблема в том, что Нита никогда не могла понять живых. Лучше, когда люди мертвы. Их глаза не такие выразительные.
Работа над занни заняла у Ниты всю ночь и большую часть следующего дня. Она раскладывала органы по банкам с формальдегидом или в морозильные камеры, а затем до блеска вылизывала секционный зал.
Солнце уже встало, но усталости не ощущалось, поэтому Нита отправилась в свой любимый парк на скалах с видом на океан. Над скамейками, наподобие навеса, возвышались тропические кусты с большими колоколообразными цветами, а стену, которая защищала людей от падения с обрыва в сверкающие воды океана, украшала сине-белая мозаика. На скамейках лежали газеты: от бульварных изданий, анонсирующих, что «Пенелопа Альварес в возрасте сорока пяти лет выглядит на двадцать. Хороший уход за кожей или что-то более “сверхъестественное”?», до официальных источников с заголовками типа: «Должно ли Перу вступать в зону МПДСС? Преимущества и недостатки экстерриториальной полиции, занимающейся сверхъестественными существами».
Перу было одним из немногих южноамериканских государств, в которых не действовала МПДСС. На каждом континенте всегда оставалось несколько таких стран, поэтому торговцам на черном рынке было куда сбежать, когда полиция в конце концов их прищучивала. Кое-кто щедро платил политикам, чтобы такое положение вещей не менялось.
Нита уселась на скамейку подальше от других людей и, наслаждаясь тенью древесного дурмана, открыла свои медицинские журналы про сверхъестественных существ.
Иногда чтение этих изданий приносило разочарование, ведь Нита знала, что авторы ошибаются в некоторых вещах. Многие сверхъестественные существа были на виду, и их признавало мировое сообщество, но большинство по-прежнему скрывалось, опасаясь отрицательной реакции общественности. Поэтому, когда в журналах говорилось о том, что занни – единственный вид сверхъестественных существ, которые потребляют нечто нематериальное, например боль, Нита жалела, что не может рассказать миру правду: есть еще и такие создания, которые питаются воспоминаниями, сильными эмоциями и даже мечтами. Вот только МПДСС пока не признает их официально. Это ведомство уделяло много внимания антикризисным мерам и отчасти пыталось уменьшить проявления расизма и дискриминации против сверхъестественных существ, просто не рассказывая людям, сколько видов таких созданий есть в мире. И эти действия удерживали людей, подобных матери Ниты, от поиска информации об этих существах. Иногда.
Поглощая медицинские исследования, словно конфеты, Нита сидела в парке в тени дерева, пока не стемнело.
Когда она вернулась домой, ее встретил поток ругательств.
Нита кралась по коридору, чувствуя, как напряглись ее плечи. В гневе мать могла быть непредсказуемой. Нита уже не раз испытывала его на себе и не хотела, чтобы это повторилось. Но игнорировать маму было еще опаснее, поэтому она вошла в кухню, и от увиденного беспорядка ее рот открылся сам собой:
– Что ты делаешь?
Мать заправила за ухо прядь волос и криво улыбнулась. Пол вокруг нее был уставлен пустыми грузовыми ящиками, между которыми валялись упаковочные материалы: пузырчатая пленка и полоски пенопласта. На кухонном столе лежал пистолет, и у Ниты проскользнула мысль: «Что он здесь делает?»
– Я хочу, чтобы части занни отправили завтра. У нас появилось кое-что новое, и, честно говоря, эта квартира маловата, чтобы вместить все части. – Мать снова улыбнулась.
Нита не могла не согласиться. Ее «операционная» была уже переполнена, а ведь они препарировали всего одного занни. Для второго тела действительно не было места.
