Агент Куиспе подошла к двери и позвала кого-то в коридоре. Через пару секунд принесли ручку и бумагу. Нита записала данные, и листок был передан за дверь тем людям, которые, вероятно, будут разыскивать ее отца.
– А теперь, Нита. – Агент Куиспе села и вынула из кармана телефон. – Это ты?
Она включила видео. На нем Нита испуганно стояла у задней стенки камеры; к ней приблизился Ковит и отрезал немного кожи с ее руки. После его восторженного содрогания видео ненадолго обрывалось, а затем камера телефона была наведена на Ниту, не захватывая Ковита. Нита закрыла глаза. Казалось, это видео сняли сто лет назад, когда она была другим человеком.
– Да. Это я, – сказала Нита, глядя на экран, где начала заживать ее рана.
Агент Куиспе убрала телефон.
– Извини, что заставила тебя снова пережить это.
– Все нормально.
Так и было. Видео не вызвало у Ниты никаких особых чувств. Да, ее порезали, да, ей было страшно. Но с тех пор произошло так много вещей, что тогдашний страх потерял свою власть над Нитой, которая сейчас сидела в этой комнате.
– Можешь рассказать мне, что случилось?
– На видео? Вы же только что его смотрели.
– Нет. – Агент Куиспе нахмурилась. Ей явно не нравились увертки Ниты. – С самого начала. Как ты там оказалась?
Нита посмотрела на свои руки, сложенные на столе.
– Меня похитили. Мне что-то вкололи, и я потеряла сознание. А потом очнулась в той камере.
– Ты была одна, когда тебя забирали?
Нита произвела быстрый расчет в уме. Ей семнадцать лет, и вероятность того, что она жила одна в чужой стране, почти нулевая. Они начнут задавать вопросы и копаться в делах ее родителей. А это может вызвать проблемы – особенно если вспомнить о делах матери. Поэтому Нита решила подавить эти вопросы в зародыше – на всякий случай.
– Нет, – наконец сказала она. – Я была с мамой. Я не видела, что с ней случилось. Но позже Рейес – моя похитительница – намекала, что она мертва.
Агент Куиспе подалась вперед, сочувственно подняв брови.
– Продолжай.
Нита неловко пожала плечами. Она не собиралась признаваться в куче убийств офицеру полиции. Рейес. Охранники Боулдера. Нита даже не могла вспомнить, как они выглядели. Ее разум классифицировал их как ничтожных. И она прикончила их.
Было страшно осознавать, что чья-то жизнь может быть такой незначительной.
А еще она сожгла заживо целый рынок вместе с кучей людей.
Сейчас Нита чувствовала себя на удивление отстраненно – может, паническая атака случится позже? Может, это замедленная реакция? Или она была настолько эмоционально опустошена, что просто не могла хоть как-то реагировать?
Какой бы ни была причина, эта отстраненность помогала Ните лгать.
– Я сидела в камере. Время от времени Рейес приводила ко мне потенциальных клиентов. Один из ее клиентов купил меня прошлой ночью. Когда он вывел меня из камеры, мы увидели, что начался пожар. Я побежала на пристань, забралась в лодку и направилась в Табатингу.
Конец. Ните можно сказки писать.
– Как ты сбежала?
– Я оттолкнула его.
– На тебя не надели наручники?
– Нет.
– А ты не видела, чтобы сбежал кто-то еще?
– Нет, – холодно ответила Нита. – Все сгорели. Они мертвы.
Агент Куиспе смотрела на Ниту с прохладной проницательностью, и девушка ответила ей усталым взглядом, в котором читалось: «Вы действительно собираетесь допрашивать меня после всего, через что я прошла?»
– Можно мне принять душ? – спросила Нита, одергивая свою потную и окровавленную футболку. Она понятия не имела, как выглядит ее лицо. Скорее всего, после погружения в реку кровавых пятен стало меньше, но она еще не залечила глубокий порез на щеке и чувствовала, что из сломанного носа тоже струится кровь.
Агент Куиспе снова пристально посмотрела на нее, затем кивнула.
– Конечно.
Ниту провели в небольшую ванную комнату со стеклянной душевой кабинкой. Кто-то положил рядом с ней сложенное полотенце, пару мешковатых серых штанов и белую рубашку. У Ниты все чесалось. Кожа шелушилась от засохшего пота и крови.
Агент Куиспе указала на кабинку.
– Вот. Мы можем продолжить нашу беседу позже.
Дверь закрылась, и Нита сползла по стене. Она сидела на полу, позволяя себе расслабиться.
«Теперь ты можешь заплакать, если хочешь, – сказала она себе. – Ты наконец-то в безопасности. Можешь плакать от облегчения, горя или чего угодно».
Однако слезы не шли. Она просто прислонилась к стене и тяжело дышала, ожидая приступ истерики. Она всегда чувствовала себя лучше, избавляясь от эмоций с помощью плача. Но ничего не произошло, поэтому Нита разделась и встала под душ. Наслаждаясь теплой, почти горячей водой, она долго отмывала запекшуюся кровь и пот, затем надела немного неподходящую по размеру одежду и ощутила блаженство чистоты.
После душа Ниту отвели обратно в белую комнату (это была допросная), и агент Куиспе снова села напротив нее, затем пододвинула лежавшую на столе фотографию.
– Ты когда-нибудь видела этого человека?
Нита ожидала, что на снимке будет Ковит, но нет. Это был зеброполосый вампир, одетый в плащ и шляпу, как гангстер из тридцатых годов двадцатого века.
Нита вернула фотографию.
– Он был одним из потенциальных клиентов, которых приводила Рейес.
– Да? – в голосе агента Куиспе появилась угроза. – Он что-нибудь говорил? Делал что-то необычное?
Делал что-то необычное? Типа начал задавать Ните вопросы о том, где находится ее мать? Такое необычное?
– Нет, – солгала Нита.
Ей определенно не следует заводить допрос в то русло, где всплывет ее мать. Это слишком опасно. Нита не могла допустить, чтобы в полиции узнали о ее собственном участии в расчленениях и препарировании сверхъестественных существ. После таких признаний ее навсегда закроют в тюрьму, а это не входило в ее планы.
– Нет, он ничего не говорил, – добавила она. – Он посмотрел, как меня режут и как я исцеляюсь, а потом ушел.
Агент Куиспе долго молчала. Ните стало неловко. Что-то здесь нечисто.
– Кто этот человек?
– Не человек. Вампир. – Агент Куиспе вздохнула. – Он решатель в определенных группах мафии.
Решатель? То есть тот, кто решает проблемы, обычно связанные со смертью или шантажом? Какого черта подобный экземпляр искал ее мать?
«Мама, что ты наделала?» – подумала Нита.
Агент Куиспе продолжала:
– Недавно он был замечен в твоем родном городе.
