— Конечно. Ты прижал того гада.
— Угу. В общем, в тот вечер мы следили за другим парнем на Уайт-Нолл. Там недалеко до стадиона, и слышно было, как Винни объявил, что «Кардиналс» до сих пор не размочили счет. В каждом доме слушали трансляцию, все окна были открыты. Знаешь, чего мне захотелось? Все бросить и рвануть на стадион, посмотреть последний иннинг. Показал бы на входе жетон, меня бы пропустили. Но мы остались на месте и дослушали репортаж Винни. Помню, все закончилось на двойном ауте.
— Так точно. Не ожидал я, что Герреро выкинет такой фокус. Едва успел сделать снимок. Как раз менял пленку. Ну и скажи мне — как теперь жить без Винни?
Вин Скалли был комментатором «Доджерс» с 1950 года — то есть невероятно долго, еще с тех пор, когда команда называлась «Бруклин доджерс». Теперь же, достигнув почтенного возраста, он ушел на пенсию.
— Не знаю, — ответил Босх. — Он ведь голос нашего города, хоть и начинал в Бруклине. Увы, теперь все будет по-другому.
Они угрюмо расселись по обе стороны от стола. Босх решил сменить тему.
— Здоровенная у тебя контора, — начал он, на самом деле впечатленный, что его друг сумел выстроить такой серьезный бизнес. — А я и не знал.
— Сорок тысяч квадратных футов. Размером с «Бест бай», — сообщил Клоди. — И все равно места не хватает. Знаешь что? Я до сих пор скучаю по всяким полицейским штукам. Ну давай, скажи, что принес мне кадры с места преступления.
— Ну, это скорее загадка, а не преступление, — улыбнулся Босх.
— Загадка? Тоже хорошо. Показывай, что там у тебя.
Босх протянул ему конверт, который принес из машины. В нем были негативы, среди них — снимок женщины с ребенком. Босх показал этот кадр Оливии Макдоналд, но та понятия не имела, что это за люди. Заинтригованная не меньше Гарри, она разрешила ему взять конверт и чехол с туалетными принадлежностями.
— Я веду частное дело, — пояснил Босх. — И нашел эти негативы. Они старые, почти пятьдесят лет пролежали на чердаке без кондиционера и отопления. Кроме того, пленка повреждена: растрескалась в руках, когда я ее нашел. Взгляни, что можно сделать.
Раскрыв конверт, Клоди высыпал содержимое на стол. Склонился над пленкой и стал разглядывать ее, не трогая руками.
— На некоторых вроде женщина на фоне горы, — добавил Босх. — Мне интересны все кадры, но эти, с женщиной — в первую очередь. Думаю, фотографии сделаны где-то во Вьетнаме.
— Да. Глянь, вот тут пленка покоробилась. А вот тут трещина. Кстати, пленка «Фуджи».
— То есть?
— То есть хорошая. Надежная. Что это за женщина?
— Не знаю. Потому-то и хочу рассмотреть ее получше. И ребенка у нее на руках.
— Ну ладно, — сказал Клоди. — Что-нибудь да получится. Не у меня, так у ребят в лаборатории. Мы ее промоем и высушим. Потом напечатаем. Смотри, тут пальчики. Старые. Не исключено, что останутся.
Босх задумался. Все это время он считал, что снимки сделал сам Доминик. Пленка лежала рядом с фотоаппаратом и другими негативами. С какой стати отправлять проявленную пленку солдату во Вьетнам? Но мало ли что. Отпечатки пальцев могут пригодиться.
— Как скоро тебе надо? — спросил Клоди.
— Вчера, — ответил Босх.
— Ну да, конечно, — усмехнулся Клоди. — Гарри-побегарри.
Усмехнувшись в ответ, Босх кивнул. Его не называли так с тех пор, как Клоди уволился из полиции.
— В общем, через час, — пообещал Клоди. — Посиди в комнате отдыха. Попей эспрессо.
— Терпеть его не могу, — признался Босх.
— Тогда погуляй по кладбищу. Это как раз в твоем стиле. А через час приходи.
— Через час приду.
Босх встал.
— Передавай привет Оливеру Харди, — сказал Клоди. — Он где-то там лежит.
— Передам, — сказал Босх.
Он вышел из «Флэшпойнта» и направился вперед по Валгалла-драйв. Лишь взглянув на огромный памятник у ворот кладбища, он вспомнил, что здесь похоронен отец Уитни Вэнса. Об этом Гарри прочел, когда собирал информацию перед встречей со стариком. Кладбище было рядом с Калтехом и взлетно-посадочной полосой аэропорта Боба Хоупа. Здесь нашли последний приют многие пионеры авиации, конструкторы, пилоты и летчики-трюкачи. Все они были погребены — или увековечены — внутри высокой часовни Авиаторов или вокруг нее. Увенчанное куполом строение еще называли «Порталом сложенных крыльев». Внутри его на кафельном полу обнаружилась мемориальная табличка Нельсона Вэнса.
НЕЛЬСОН ВЭНС
Первый визионер воздушных пространств и крестный отец авиации США
Без него наша страна не добилась бы воздушного господства в делах войны и мира
Рядом с табличкой Босх заметил свободное место для урны с прахом и решил, что оно зарезервировано для Уитни Вэнса.
Он вышел из часовни и направился к памятнику астронавтам, погибшим в двух катастрофах «шаттлов». Взглянув на лужайку, Босх увидел, что у одного из огромных фонтанов начинается заупокойная служба. Вглубь кладбища решил не ходить: нечего пялиться на чужое горе. Поэтому отправился назад к «Флэшпойнту», так и не поискав могилу одного из участников комического дуэта «Лорел и Харди» — того, что был потолще.
Когда Босх вернулся, Клоди уже все сделал. Оба прошли в сушильную, где к пластмассовой доске были прикреплены девять фотографий формата А4. Снимки были влажными от проявителя, и техник удалял с них остатки жидкости с помощью обрезиненного скребка. На некоторых карточках были видны края пленки, а кое-где — отпечатки пальцев, о которых предупреждал Клоди. Одни кадры были полностью засвечены, другие в той или иной мере повреждены из-за времени. Но три кадра сохранились процентов на девяносто. Среди них было фото женщины с ребенком.
Босх сразу понял, что ошибся. Снимок сделали не во Вьетнаме. У горы, на фоне которой позировала женщина, не было горного склона, потому что это была не гора, а всем известное здание гостиницы «Дель Коронадо» неподалеку от Сан-Диего. Определившись с местом съемки, Босх принялся рассматривать женщину и ребенка. Женщина была латиноамериканкой, а на голове у ребенка был бантик. Девочка, месяц-два от роду.
Женщина улыбалась и выглядела совершенно счастливой. Глаза ее сияли от радости. Босх увидел в них любовь — и к малышке, и к человеку по ту сторону фотоаппарата.
На остальных кадрах — полных или их фрагментах — были картинки с пляжа за «Дель Коронадо». Женщина, малышка, пенистый прибой.
— То, что надо? — спросил Клоди.
Он стоял за спиной у Босха, не мешая ему рассматривать снимки.
— Пожалуй, да… — проговорил Босх.
Он прикинул совокупность обстоятельств. Фотографии и запечатленные на них люди были важны для Сантанелло — настолько, что он спрятал их в посылке из Вьетнама. Вопрос — почему? На фотографии его ребенок? У него была тайная семья, о которой не знали в Окснарде? Если так, зачем секретничать? Босх всмотрелся в лицо женщины. Ей было больше двадцати пяти. Пожалуй, ближе к тридцати. А Доминику и двадцати еще не исполнилось. Может, он скрывал все от сестры и родителей из-за возраста женщины?
