«Под угрозой могут оказаться человеческие жизни» — эти слова эхом отозвались в груди Босха. Он вынул из внутреннего кармана пиджака миниатюрную записную книжку. Достал ручку — не золотую, а пластмассовую. Он купил эту ручку в драгсторе.
— Вы только что сказали, что под угрозой могут оказаться человеческие жизни. Чьи? Почему?
— Не прикидывайтесь простачком, мистер Босх. Уверен, что перед нашей встречей вы провели мало-мальские исследования. У меня нет наследников, по крайней мере известных миру. Когда я умру, у руля «Адванс инжиниринг» встанет совет директоров. Эти люди продолжат набивать карманы, наживая миллионы на государственных заказах. Но если у меня найдется наследник, все изменится. На карту поставлены миллиарды долларов. Думаете, на свете нет организаций или частных лиц, способных пойти на убийство ради такой суммы?
— Могу сказать по собственному опыту, что люди способны пойти на убийство по любой причине. И даже вовсе без нее, — сказал Босх. — Допустим, я выясню, что у вас есть наследник. Не исключено, что он окажется в опасности. Вы уверены, что этого хотите?
— Я предложу наследнику выбор, — ответил Вэнс. — Думаю, таков мой долг. И буду защищать этого человека всеми доступными мне средствами.
— Как ее звали? Ту девушку, что забеременела?
— Вибиана Дуарте.
Босх записал имя в блокнот:
— Вы, случаем, не знаете, когда она родилась?
— Этого я не помню.
— Она училась в Университете Южной Калифорнии?
— Нет. Мы познакомились в ОК. Она там работала.
— ОК?
— Студенческий кафетерий. Он назывался «Общая кухня». Сокращенно — ОК.
Босх тут же расстался с надеждой найти Вибиану Дуарте через реестр студентов. Обычно такие записи были весьма полезны, ибо руководство учебных заведений, как правило, следило за судьбой выпускников. Но Вибиана не училась в университете, а это значило, что разыскать ее будет трудно, а то и невозможно.
— Вы сказали, она мексиканка, — продолжил он. — То есть латиноамериканка? У нее было гражданство США?
— Не знаю. Вряд ли. Отец…
Он не договорил.
— Что отец? — спросил Босх.
— Не знаю, правда ли это, но отец сказал, что таков был ее замысел, — произнес Вэнс. — Она забеременела, чтобы выйти за меня замуж и получить гражданство. Но отец много чего говорил, и не все его слова были правдивы. К тому же убеждения его были… скажем так, неоднозначными. Так что не знаю.
Вспомнив Нельсона Вэнса и его увлечение евгеникой, Босх задал следующий вопрос:
— Скажите, нет ли у вас фотографии Вибианы?
— Нет, — ответил Вэнс. — Не представляете, как часто я мечтал, чтобы у меня была ее карточка. Чтобы я мог еще раз взглянуть на нее.
— Где она жила?
— Рядом с университетом. В нескольких кварталах, не дальше. На работу ходила пешком.
— Не помните адрес? Может, название улицы?
— Нет, не помню. Это было так давно, и я слишком долго старался все забыть. Но беда в том, что с тех пор я никого не любил по-настоящему.
Вэнс впервые заговорил о любви. О том, насколько серьезными были их с Вибианой отношения. Босх знал: оглядываясь, человек смотрит на свою жизнь сквозь увеличительное стекло. Все выглядит большим, даже огромным. Университетское свидание может показаться любовью всей жизни. Но прошло уже много десятилетий, а Вэнсу все еще было больно говорить на эту тему. Босх ему поверил.
— Как долго вы встречались, прежде чем все это случилось? — спросил он.
— Восемь месяцев, с первого до последнего свидания, — ответил Вэнс. — Восемь месяцев.
— Не помните, когда она сказала вам, что беременна? Хотя бы месяц или время года?
— Сразу после начала летнего курса. Я записался на него, чтобы видеться с Вибианой. Значит, в тысяча девятьсот пятидесятом году, в конце июня. Может, в начале июля.
— Говорите, до этого вы встречались восемь месяцев?
— Учиться я начал в сентябре сорок девятого. Зашел в ОК и тут же приметил Вибиану. Но заговорил с ней не сразу. Пару месяцев набирался храбрости.
Старик снова опустил глаза на столешницу.
— Что еще вы помните? Вы встречались с ее родственниками? — подсказал Босх. — Можете назвать какие-нибудь имена?
— Нет, не могу, — ответил Вэнс. — Вибиана была из католической семьи, и отец ее отличался строгостью. Я же не был католиком. Короче говоря, Ромео и Джульетта. Я не был знаком с ее родней, а она не встречалась с моей.
Услышав эти слова, Босх тут же ухватился за новую зацепку:
— Не знаете, в какую церковь она ходила?
Вэнс поднял глаза:
— Вибиана говорила, что ее назвали в честь церкви, в которой ее крестили. Это был собор Святой Вибианы.
Босх кивнул. Изначально собор Святой Вибианы располагался в центре города, в квартале от Главного управления полиции, где Босх когда-то работал. Зданию было больше сотни лет, и в девяносто четвертом году оно сильно пострадало при землетрясении. Рядом построили новый собор, а старый передали городу как памятник архитектуры. Теперь там был то ли концертный зал, то ли библиотека. Но зацепка была неплохой. В католических церквях обычно хранятся записи о рождении и крещении. Узнав, что Вибиана не была студенткой университета, Босх приуныл. Теперь же он снова приободрился. И еще один положительный момент: независимо от статуса родителей, Вибиана, скорее всего, была гражданкой США. А если так, записи о ней будет нетрудно отыскать в общественных архивах.
— Допустим, она выносила ребенка. Когда он должен был родиться?
Вопрос был щекотливый, но Босху хотелось сузить диапазон поисков.
— По-моему, она сказала мне о беременности, когда была на втором месяце, — припомнил Вэнс. — Так что ребенок должен был родиться в январе следующего года. Может, в феврале.
Босх все записал.
— Сколько ей было лет, когда вы встречались? — спросил он.
— Когда мы познакомились, ей было шестнадцать, — ответил Вэнс. — А мне восемнадцать.
Еще одна причина, по которой отец Вэнса воспринял все в штыки. Вибиана была несовершеннолетней. Беременная шестнадцатилетка в 1950 году… У младшего Вэнса были бы проблемы с законом. Мелкие, но весьма неприятные.
— Она ушла из школы после восьмого класса? Или училась до двенадцатого? — спросил Босх.
Он неплохо знал район Университета Южной Калифорнии. Если Вибиана училась, то в Школе ремесленного искусства. Там тоже могли сохраниться какие-то записи.
— Ушла, — сказал Вэнс. — Ей пришлось устроиться на работу. Семье нужны были деньги.
— Она не говорила, чем ее отец зарабатывал на жизнь?
