– Вставай, соня! – улыбнулась жена. – Уже девять.
– Это по московскому времени, – хмыкнул я. – Мы не переводили часы. Здесь восемь или семь, нужно уточнить.
– Все равно пора, – не согласилась супруга. – Завтракать пора. Есть хочу!
Пришлось вставать и тащиться в ванную – мыться, бриться, чистить зубы. В ресторан отеля мы отправились спустя полчаса. На входе предъявили официанту ключ от номера – завтрак входит в стоимость проживания, и прошли в зал. Кормили по принципу шведского стола – подходишь к раздаче и берешь, на что глаз лег. Выбор, правда, скромный. Сыр, нарезанный полупрозрачными ломтиками, несколько сортов ветчины, масло, булки, кофе, чай. Я не стал скромничать и навалил себе полную тарелку.
– Можно брать столько хочешь? – удивилась Вика.
– Сколько съешь, – успокоил я. – А вот выносить запрещено. Не стесняйся, милая! Объедим немцев! Они содрали с нас 60 марок. Мы съедим на сто!
Вика фыркнула, но примеру последовала. Мы отнесли тарелки к столику, я сходил за напитками. Вике принес чай, себе – черный кофе. Следует взбодриться – последствия вчерашнего загула в самолете давали знать. За столом Вика пыталась соорудить из булочки бутерброд. Я отобрал, разрезал булку по высоте, намазал половинки маслом и навалил на одну сыра, на вторую – ветчины.
– Ешь! – придвинул любимой.
– В меня столько не влезет, – усомнилась она.
– Еще как! – успокоил я.
Влезло. Из ресторана мы выбрались сытые и довольные. Поднялись к себе, разобрали чемоданы, переоделись и отправились гулять. У портье я спросил адрес ближайшего банка, тот помялся, но назвал. Наверняка хотел, чтоб менял доллары у них. А вот счас! Знаем ваши курсы.
В Франкфурте стояла весна. Пригревало солнце, дул легкий ветер. Вот такой у них февраль. Хорошо, что не взял шапку. А вот Вика парилась. Я предложил ей вернуться в отель и переодеться.
– Потерплю, – замотала она головой. – Ничего страшного.
Наши меховые наряды вызывали удивленные взгляды прохожих, женщины смотрели на супругу с завистью. Ну, так норковая шубка. В Германии это очень дорого. В газетном киоске я купил карту Франкфурта и нашел нужный адрес. Банк находился рядом. Там я поменял 300 долларов. Вышло около 480 марок – это вам не в аэропорту… У меня осталась еще тысяча долларов с небольшим. М-да, деньги утекают. Нужно срочно искать заработок.
Я нашел на карте ближайший универсальный магазин и предложил супруге посетить. Предложение было с благодарностью принято. Советскому человеку побывать за границей и не зайти в магазин нонсенс. Посещение затянулось на пару часов. Вика рассматривала, щупала, примеряла. В результате купила кое-что из белья и парфюма, облегчив мой бумажник на пятьдесят марок.
– У нас пока мало денег, – объяснила. – Вот заработаем, тогда.
Золото у меня, а не жена! Другая стала бы капризничать, требовать наряды. И плевать ей, что считаешь каждый пфенниг.
На обратном пути мы заглянули в небольшое кафе, где недорого и вкусно пообедали. В номере разобрали покупки и завались в кровать отдыхать.
– Только сейчас поверила, что мы за границей, – сказала супруга, пристроив голову на моем плече. – Другая архитектура, все вокруг говорят по-немецки. Хорошо, что язык знаешь. Я бы потерялась.
– Не так уж хорошо говорю – практики не было, – вздохнул я. – Читаю и пишу куда лучше.
– Освоишь, – ободрила жена. – Ты у меня умный – видишь далеко вперед. Аргентинские паспорта раздобыл, доллары достал, через границу нас протащил. Даже думать не могла, что такое можно.
– То ли еще будет! – усмехнулся я. – Мы еще заставим мир вздрогнуть.
– Я люблю тебя! – она чмокнула меня в щеку. – Очень, очень…
Мы не заметили, как уснули. Долгий перелет, да еще нагулялись. Разбудил меня телефонный звонок. Я сорвался с постели и схватил трубку. Это был портье.
– Вы просили сообщить о прибытии советской делегации, – сказал по-немецки. – Она здесь.
Ну, да, просил, даже пару марок дал. Здесь ничего не делают бесплатно.
– В каком номере герр Воронов? – уточнил я.
– Сорок семь.
– Данке, – поблагодарил я и положил трубку.
– Что там? – сонно вымолвила Вика, оторвав голову от подушки. – Кто звонил?
– Портье. Наши прибыли.
– Ты пойдешь к ним?
– Загляну к Владимиру Сергеевичу. Нужно объясниться.
– Мне с тобой?
– Отдыхай. Мужской разговор.
– Что собираешься сказать?
– Правду. Кроме аргентинских паспортов. Ты о них тоже молчи. Мы просто прилетели днем раньше.
– Хорошо, – кивнула она. – Расскажешь, как вернешься.
Номер «47» был этажом ниже. Я спустился и постучал.
– Да! – раздалось из-за двери.
Я нажал на ручку и вошел. Воронов стоял с рубашкой в руках – разбирал чемодан. Опознав меня, едва не уронил ее на пол.
– Михаил Иванович!!!
– Здравствуйте, Владимир Сергеевич! – сказал я. – Прилетели?
– Да, – он бросил рубашку на кровать. – Вы откуда здесь? На вокзале в Минске нам сказали: передумал ехать. Я не знал, как поступить. Отменять поездку или нет? Опозоримся ведь без вас.
– Извините, – повинился я. – Была веская причина. Разрешите объяснить?
– Надо Терещенко позвать, – предложил министр. – Он больше всех переживал.
Семен Яковлевич жил в соседнем номере, прибежал тут же. Обнялись. Минутой спустя, примостившись на кровати, я рассказывал про наш анабазис
[10]. Слушали с хмурыми лицами.
– Ну, и что дальше? – спросил Воронов, когда я смолк. – Как понимаю, возвращаться в СССР вы не собираетесь?
– Сейчас – нет, – подтвердил я. – Как-то нет желания пребывать в застенках КГБ.
– Вот же, сволочи! – саданул кулаком по столу Терещенко. – И сюда влезли. Засвербело им! И вот кто теперь будет исцелять деток? Мразь кагэбэшная!
– Успокойтесь, Семен Яковлевич! – поспешил министр. – Не кричите так громко. Через дверь куратора поселили. Не хватало неприятностей по возвращению. Что вы собираетесь делать, Михаил Иванович? – посмотрел на меня.
– Отработаю предложенную немцами программу. Мы ведь для того сюда летели? А куратору скажу, что прилетел с женой днем раньше. Захотелось посмотреть на Франкфурт, побродить по городу. Он, кстати, мной интересовался?
– Удивительно, но нет, – ответил Воронов. – Когда раздавал билеты в аэропорту, ваших там не было.
– Значит, знал, – хмыкнул я. – Вот и подтверждение. Не собирались меня из страны выпускать.
