Я немного задерживаюсь, обметая камин от пыли, и слушаю замечания Этци о поверхностности общества в целом и моды в частности, которая по сути своей непостоянна и порочна, при этом искусственная скоротечность, которую она инспирирует (Бог мой, откуда она только взяла это слово?), имитирует ужасающий естественный процесс созревания и гниения. Что, в свою очередь, если смотреть с позиции нейтралитета, не столь предосудительно, поскольку представляет из себя зеркало для людей, соблазненных модой.
– Зеркало? – чавкая, переспрашивает Каникла.
– Да, – глубокомысленно изрекает Этци. – Подобно тому, как яблоневый цветок сначала превращается в яблоко, а потом сгнивает, самая остромодная одежда через сезон уже становится самой старомодной, какую только можно представить. Мы можем гнаться за модой, а можем просто забыть о ней. Я предпочитаю быть выше этого.
– Яблочный пирог! – с тоской тянет Каникла. – Свежий, с пылу с жару! Золушка, как думаешь, когда созреют первые яблоки?
– Скоро, – отвечаю я. – Может, недели через две.
– М-м-м-м, – с закрытыми глазами восторженно мычит Каникла. – И ты мне сразу же его испечешь!
Мой взгляд отвлекается на мечущееся голубое свечение за окном. Там! Вон оно, снова. Остроконечная светящаяся шляпа появляется в поле зрения на долю секунды, а затем снова исчезает. Видимо, моя фея сидит в розовых кустах под окном и пытается дать о себе знать. Интересно, что ей от меня надо? Разве бал состоится не через три дня?
– Пойду посмотрю, как там яблоки, – говорю я. – Может, пара-тройка плодов созреют раньше.
– Ты – сокровище! – радостно восклицает Каникла, хлопая в ладоши. – А знаешь что? Ты могла бы испечь пирог, пока мы будем на балу! Я, наверное, буду голодна, когда мы вернемся.
– Прекрасная идея, – говорю я, отодвигая ногой в сторону хорька Наташу, лежащую у двери, что ведет в сад. – Это утешит тебя, если наследный принц окажется настолько глуп, что предпочтет внутренние ценности Этци твоим.
– Не надо дерзить! – говорит Этци. – Мне прекрасно известно, что ты издеваешься надо мной. А тебе известно, что ни одно яблоко до бала не созреет!
– Правда? – разочарованно спрашивает Каникла. – Хочешь сказать, она только притворяется милой?
Я решаю, что эта дискуссия не приведет ни к какому плодотворному результату, и молча исчезаю за дверью следом за Наташей, которая обожает прыгать на плечо моей доброй феи, бесцеремонно выпуская когти, в особенности со шкафа или с какой-нибудь ветки. Фея-крестная каждый раз визжит, как свинья на вертеле, и никак не возьмет в толк, что именно эти вопли прельщают Наташу снова и снова повторять эту дерзость.
За розовыми кустами моей феи уже нет, поэтому нам с Наташей для начала приходится отправиться на ее поиски. Наконец мы ее находим: в душном, жарком сарае, с гордым, самодовольным выражением лица.
– Ну? – восторженно восклицает она. – И как тебе?
Я смотрю в том направлении, куда она указывает, и вижу позапрошлогодний костюм пугала. Или подождите-ка – это и есть платье? Я медленно качаю головой, не зная, как объяснить моей фее, что это платье – не бальное платье. Оно слишком широкое, слишком зеленое и слишком… хм… похоже на занавеску.
Я настолько озадачена, что не замечаю, как Наташа совершает прыжок с потолочной балки. Внезапно раздается совершенно ожидаемый визг моей доброй феи, настолько пронзительный, что мои глаза наполняются слезами. А может, это слезы разочарования. Как я могла положиться только на свою фею? Знаю же, что у нее нет ни вкуса, ни мастерства!
– Я сама его сшила, – объясняет она, стряхивая Наташу и восстанавливая самообладание. – Представляла себе нечто воздушное, что обволакивает твое тело.
– Скорее, оно будет раздуваться вокруг моего тела. Как большой воздушный шар!
– Рада, что тебе нравится!
И что мне теперь делать? Я не хочу ее ранить. Если смотреть на это недоразумение, как на ткань – может, из него и получится сшить что-нибудь поменьше? Не то чтобы этот ядовито-зеленый цвет был мне по вкусу, но это все же лучше, чем ничего.
– Большое спасибо, фея-крестная, ты действительно самая лучшая! – бурно радуюсь я, надеясь, что мой голос не звучит подозрительно милым.
Не повезло, она понимает, что что-то не так.
– Что тебе не нравится в этом платье? Я так старалась!
– Для начала оно слишком широкое.
– Оно воздушное!
– Это так называемое платье соскользнет с моих плеч, и мне придется тащить его за собой, потому что оно не только слишком свободное, но еще и слишком длинное.
– Это можно изменить.
– Да, я тоже так думаю. Я подгоню платье по размеру. Так что большое тебе за него спасибо!
– Только не испорти его этими своими изменениями-улучшениями!
– Я иду в этом на бал или ты? – спрашиваю я. – Поверь, я возлагаю на этот кусок ткани большие надежды, ведь за три дня до бала ничего лучше не получишь! Я буду хранить его, как сокровище, как зеницу ока, и обращаться с ним так же бережно, как с папиным фонарем из кожи дракона из костяного ковчега тайтулпанцев!
Это обещание фею успокаивает. Кроме того, она понимает, что я нахожусь в крайне безвыходном положении. В подобных ситуациях, которые мы ранее уже переживали вместе, я просто орала на нее без оглядки на последствия.
– Что случилось? – с подозрением спрашивает она. – Ты такая кроткая!
– Побереги-и-ись! – предостерегаю я свою фею-крестную, и она хладнокровно и резво отскакивает в сторону.
Наташа, которая как раз собиралась приземлиться на ее плечо, пытается с помощью хвоста изменить курс и цепляется за грабли, которые моя фея прислонила вверх тормашками к стене, использовав в качестве вешалки для моего платья. Грабли опрокидываются, платье летит на землю и накрывает паникующего хорька, который мечется под тканью, цепляясь когтями и грозя разорвать ее на мелкие кусочки.
Я хватаю сверток, состоящий из ткани и хорька, несусь в сад и вытряхиваю животное из платья. Наташа плюхается в траву и мчится в дом, а то, что должно было стать моим бальным платьям, клочьями летит мне в лицо. Но я не теряю надежды. У меня есть золото; я пойду с этим куском ткани к портному. И, если повезет, мое золото сможет сделать его уступчивым.
Так что я сворачиваю ткань и успокаиваю мою добрую фею:
– Все в порядке, не волнуйся. Я знаю, как это все исправить, тем более что у меня есть еще три дня.
– Ну, если ты так считаешь…
– Однако у меня все еще нет обуви, и к тому же я не знаю, как мне попасть в замок. Для себя и моих сводных сестер мачеха заказала экипаж напрокат еще три недели назад. Сомневаюсь, что они возьмут меня с собой, и если верить тому, что я слышала, все, обладающее колесами, на тот вечер уже забронировано.
– Оставь эти заботы мне, я уже работаю над этим.
