– Изучением Лунолицей? – задаю вопрос я. – И что это значит?
– Это значит, что я использовал свой дар, чтобы наблюдать за тобой. Теперь я знаю, что ты проводишь свои дни, поддерживая порядок в огромном особняке и саду. А еще знаю, что в вашем саду есть могила, на которой написано твое имя, – заклинание, скрывающее его, далеко не совершенно. Я знаю, что ты потеряла своих настоящих родителей и много работаешь на свою мачеху и сводных сестер. И знаю, что ты не получаешь за это никакой благодарности. Даже признательности. У тебя есть все основания быть несчастной, но это не так.
– Да уж.
– Что бы ты ни делала в каждый из длинных дней, в твоих глазах я всегда вижу любовь к вещам и созданиям, которые тебя окружают. Ты можешь расстраиваться из-за них или злиться, но в то же время любишь их. Ты знала об этом? Когда смотрю на твоих сестер и мачеху так, как это делаешь ты, я теряю способность их презирать. Я никогда не испытывал ничего подобного!
– Ты ошибаешься во мне. Я отлично умею презирать. Постоянно презираю что-то или кого-то! Ты хоть представляешь, какие недобрые вещи я иногда думаю о своей крестной фее?
Он качает головой.
– Ты очень ее любишь.
– Так, значит, ты и это знаешь? Потому что можешь заглянуть внутрь меня?
– Не беспокойся, я не могу читать твои мысли, но это и неважно, потому что большинство из них написано на твоем лице. Эту смесь гнева и сострадания, разочарования и восхищения, ярости и преданности я изучил очень тщательно. Мне очень нравится смотреть на твое лунное лицо и все эмоции, которые ты не скрываешь. В отличие от меня. Я скрываю все. Я понял, что это лучший способ выжить.
Нет слов, чтобы описать состояние, в котором я сейчас нахожусь. Я чувствую себя застигнутой врасплох, словно внезапно обнаруженной. Человеком, который разрушает мой эмоциональный мир, как никто другой. Как будто он видел меня раздетой и хотел… Стоп! Надеюсь, он не видел меня раздетой? Вот теперь у меня на языке вертится пара-тройка словечек!
– Ты втайне наблюдал за мной? – спрашиваю я. – У меня дома? В моем саду? Спрятанный под маскировочными заклинаниями?
– Я знаю, что это…
– Ты отворачивался, когда я переодевалась или мылась?
– Я не подсматривал за тобой круглосуточно, так что…
– Да или нет?
– Эй. Я знаю, как себя вести! Я, конечно, всего лишь сын императора, но кое-какими манерами все же обладаю.
Я смотрю ему прямо в глаза, и он отвечает мне тем же. Плохо то, что я совсем не против. Хочу, чтобы он меня знал.
– Я знаю, это было неправильно, – объясняет он мне, – но есть причина, по которой я так поступил. Я уже упоминал, что ты пробуждаешь мои инстинкты…
– Не только упоминал, но и крайне впечатляюще мне это продемонстрировал!
– При твоей активной поддержке.
– Да, – слегка отрешенно говорю я, опьяненная воспоминанием.
– Мне нужно было познакомиться с человеком, который вызывает у меня такие чувства, – продолжает он. – Потому что каждый раз, когда я вижу тебя перед собой, хочу только одного: сжать тебя в своих объятиях и целовать, совершенно не задумываясь о последствиях. Пришлось принять контрмеры. Узнать человека, которого я действительно хочу, чтобы в какой-то момент не обнаружить, что девушка, которую я целую, не та, которую я себе нафантазировал. Если бы я понял, как мало ты значишь для меня как личность, я ушел бы из твоей жизни, дабы не причинять тебе вреда. Понимаешь? Я должен был понять, кто ты, чтобы поступить правильно.
– Ну и? – спрашиваю я гораздо спокойнее, чем чувствую себя на самом деле. – Ты понял?
– Я влюбился, – говорит он, переворачивая этим мою вселенную с ног на голову. – Девушка, за которой я шпионил, пленяет меня гораздо больше, чем девушка, которую я поцеловал. Инстинкты, должно быть, указали мне верный путь. И я не могу утверждать, что мое желание накинуться на тебя уменьшилось. К нему всего лишь прибавилась еще тысяча разных чувств, из-за которых мне почти невозможно уехать отсюда.
Мои собственные инстинкты не слабее, чем его. С тех пор как он упомянул, что хочет сжать меня в объятиях и целовать, я тоже хочу этого. Здесь, сейчас, немедленно!
– Там опасно? – спрашиваю я. – На границе с Тайтулпаном?
– Войны всегда опасны. А эта – в особенности, слишком многое поставлено на́ кон.
– Но тебе ведь не придется сражаться, правда?
Мой вопрос смешит его.
– Я не знаю, что делают на войнах ваши короли, но мы, безусловно, сражаемся. Зачем же тогда мы, волшебники? Уж точно не затем, чтобы разбить лагерь где-то на зеленом лугу на безопасном расстоянии и гадать на ромашках. Тайтулпаном правит орден могущественных волшебников. С ними придется повозиться. Веселого в этом мало. Маги всегда сражаются око за око. Проигравшему приходится тяжко.
– А ты не мог бы рассказать мне что-нибудь более успокаивающее?
– За сто двадцать три года Империя не проиграла еще ни одной битвы.
– Это хорошо.
– Потому что до сих пор все было относительно мирно. Кое-где происходили восстания или сражения за границы. Такого, чтобы независимая империя бросила нам вызов, не случалось уже давно. Это будет нелегко.
Я почти не знаю его, это правда. То, что он рассказывает о войнах и волшебниках, мне совершенно чуждо. Я даже представить себе не могу, какую жизнь он обычно ведет и каким человеком станет, сражаясь на границе с Тайтулпаном. Но я знаю, что буду по нему скучать. Что лишусь того чувства, которое испытываю в его присутствии.
Расстояние между нами не так уж велико: оно становилось все меньше и меньше, пока мы разговаривали, но даже сейчас оно кажется мне чрезмерным. Я приближаюсь к нему с совершенно явным намерением. О чем нам еще говорить? Наше время на исходе, его надо использовать! Он заключает меня в свои объятия, и мы целуемся.
Удивительно, но в этот раз все иначе. Не так безумно и нетерпеливо, но более душевно, серьезно, интенсивно. Знаю, что шестеро совершенно незнакомых мужчин наблюдают, как я с ним целуюсь, но мне все равно. Я закрываю глаза и целую представителя императорской династии, как будто от этого зависит моя жизнь.
Я отчетливо чувствую его любовь – в каждом из этих страстных прикосновений. Теперь им движет не только чистое желание. Он пытается постичь меня, ту девушку, которой я являюсь: принцессу в лохмотьях, косматую Лунолицую. Более того, он рассказывает о том, что открывает во мне, и это поражает. Мое сердце, скрытое за карамельными глазами, он знает лучше меня. Оно ему нравится, и я готова подарить его ему. Он делает все как надо. Целует меня так, что уже ничего не может пойти неправильно. Я полностью доверяю ему и его способностям.
Я чувствую его руки на своих ребрах и на спине. Я так возбуждена, и мне хочется, чтобы эти руки были под тканью, а не поверх нее, но мы в королевском саду, то есть практически на публике, и поэтому не может быть и речи о том, чтобы он коснулся лент, шнуровки и пуговиц моего бального платья.
