Я знаю, вижу это по ней. Она, должно быть, обманывала нас все это время. Теперь я понимаю, что беспокоило меня этой осенью. Смерть вошла в наш дом, и она хочет забрать мою мачеху. Жуткая гостья. Но лучше я буду смотреть ей прямо в глаза, как сейчас, чем догадываться о ней, но нигде не обнаруживать.
– Моя большая забота, – продолжает моя мачеха, – моя единственная забота – это мои две дочери. Я так надеялась увидеть их хорошо обеспеченными и занимающими высокое положение в обществе прежде, чем уйду. Именно поэтому я пошла на непомерные расходы, отправив их в школу для высокопоставленных дочерей, хотя плата за обучение и связанные с этим траты превышают наши доходы. Я превратила в деньги все, что могла, чтобы обеспечить им такую жизнь и комфортное будущее. Но ты же знаешь этих двоих: они не созданы для того, чтобы взять жизнь в свои руки. Кто-то должен заботиться о них и обеспечивать средствами к существованию. Этим летом все мои надежды были возложены на бал. Мне хотелось, чтобы хотя бы одной из них посчастливилось встретить богатого человека, хорошую партию, и чтобы обе девочки были обеспечены этим мужчиной даже после моей смерти. У меня и в мыслях не было, что кто-то их них сможет завоевать принца. Дворянин или богатый торговец – вот и все, чего я для них хотела, но этой мечте не суждено было сбыться.
Мачеха делает глубокий вдох, и я слышу, как трудно ей дышать. Она вынимает из складок платья носовой платок, кашляет, прикрывая им рот, и убирает обратно.
– Я умру, – говорит она, глядя мне прямо в глаза, – и оставлю своих девочек в мире, где они не справятся. Если только человек с умом и необходимой напористостью не позаботится о том, чтобы с ними все было в порядке. Ты, Золушка, такой человек. Не важно, женится на тебе принц или нет. Ты всегда будешь идти по жизни и сможешь заставить моих девочек делать то же самое. Я прошу тебя – это мое последнее сокровенное желание – позаботься о моих дочерях, когда меня не станет! Обещай мне, что не подведешь их и будешь оберегать их счастье!
Я поражена. Да что там, я просто в шоке. И не знаю, что сказать. Я пялюсь на мачеху и смерть, что незримо стоит за ее спиной.
– Доли в руднике, – говорит она мне, – будут поровну разделены между вами тремя. Так решил твой отец. Этого хватит, если вы будете себя ограничивать. Оттуда поступает не так уж много денег, тебе это известно, но если правильно вести дом, а ты заберешь Этци и Каниклу из школы, то вы еще лет десять сможете сводить концы с концами.
– Ты думаешь, я смогу забрать Этци и Каниклу из школы? Против их воли?
– Естественно. Ты просто выпишешь их и объяснишь, что у вас недостаточно денег. Это правда.
– А почему ты сама им не объяснишь?
– Потому что мне и так придется рассказать им о том, что я покидаю их навсегда, – говорит мачеха со слезами на глубоко запавших глазах. – Это уже достаточно тяжело.
Я не могу игнорировать эту печаль. Она тянется к самому сердцу, и меня переполняет горе. Я думала, что жизнь будет идти своим чередом, год за годом. Ни разу за все это время мне и в голову не пришло, что однажды мачеха нас покинет. Что исчезнет из нашего дома и из этого мира. Испе́р был прав: я люблю свою семью, несмотря ни на что. Не могу представить, что скоро мне придется похоронить мачеху. Очень скоро, уже этой зимой.
– Золушка! – настойчиво повторяет она. – Ты сделаешь это для меня?
Я могла бы использовать эту ситуацию себе на пользу. Продумать тактику. Выдвинуть требования. Но я не такая. Конечно, я позабочусь о ее дочерях, если этого больше некому будет сделать. Я сделала бы это и без ее просьбы. И не откажу смертельно больной женщине в этом последнем желании, что бы она ни делала со мной.
– Да, – говорю я. – Можешь на меня положиться.
– Спасибо, – отвечает она, и я вижу, как с ее души спадает тяжкий груз. Как и раньше, мачеха выглядит неизлечимо больной, но теперь кажется более умиротворенной, почти спокойной. – Нам осталось обсудить еще два вопроса. Ну, вообще-то, три.
Она колеблется, словно не может решить, два или три.
– Да? – спрашиваю я. – Что за вопросы?
– Первый из них касается твоего линдворма. Я пыталась вернуть его, задолго до бала. Посетила служащего, ответственного за конфискованных животных, – хотела снять свое обвинение. Я объяснила, что это было недоразумение, которое теперь прояснилось. Но они не смогли вернуть мне твоего дракона. Он был доставлен в лагерь за границей, который используют специально для подобных случаев, и обычная процедура заключается в том, чтобы исследовать животных на предмет их сущности. Затем в орган, отправивший животное в это учреждение, высылается сертификат. От результата проверки зависит, вернется животное к своему первоначальному владельцу или нет. Мне сказали, что это может занять очень много времени. И, прежде чем результат будет определен, нет никакой возможности вмешаться.
С тех пор как мачеха упомянула моего линдворма, у меня в животе идут настоящие морские бои. Теперь, когда стало известно положение дел, меня почти тошнит от страха за моего Львиное Сердце.
– Я собиралась обратиться к Випу. Он сможет…
Мачеха качает головой.
– За границей у него вряд ли что-то получится. Еще до этой разразившейся войны между Империей и Тайтулпаном он мог попытаться сыграть на хороших взаимоотношениях. Но в нынешних условиях представители независимых королевств вряд ли достигнут успеха, если постучат в двери кинипетского властителя и попросят об одолжении. Смею утверждать, этим они могут добиться обратного. Таково мое видение. Но ты можешь попробовать, если хочешь. Или нет. Мне… очень жаль.
Я слышу это извинение, – слишком запоздалое и совершенно неуместное, – за то, что она предала меня и Львиное Сердце, но что поделать? Я могла бы прочитать мачехе лекцию о том, сколько горя та причинила мне этим – и Львиному Сердцу тоже, – но я избавлю нас от этого. Никому лучше не станет.
– А второй вопрос?
– Он касается сундука с золотыми монетами, который завещал тебе отец. Как известно, он находится в хранилище банка, глубоко под замковой горой. Я никогда не видела, что там, но твой отец сказал, что сундук полон золота, поэтому, предполагаю, так и есть.
– Так и есть! – уверенно говорю я. – Он показал мне сундук, прежде чем отнести его в банк.
– Ну, тогда все в порядке. Как бы то ни было, в завещании твоего отца написано, что ты должна получить этот сундук, как только достигнешь совершеннолетия. Я узнавала у адвоката, как понимать данный термин. Когда твой отец составлял завещание, под совершеннолетием подразумевалось еще волшебное совершеннолетие, которое обретали в семнадцать лет. Теперь же совершеннолетним считается человек, достигший восемнадцати. Тем не менее понятие магического совершеннолетия пока существует, хотя и потеряло смысл. Адвокат изучил дело и получил экспертное заключение, которое я тебе и передаю. – Она достает из ящика стола сложенный пергамент и вручает его мне. – В нем написано, что ты выполняешь требование совершеннолетия, указанное в завещании, даже если тебе всего семнадцать лет. Если пойдешь в банк с этим заключением, они выдадут тебе сундук.
