Помню, как стояла на берегу и кричала во всю мощь легких. Ураганный ветер заглушал мой крик, в спину били дождь и песок. Лицо было холодным и мокрым от слез. Я кричала, пока не сорвала голос.
Никогда в жизни я не испытывала столь сильную ярость. Меня обуревал всепоглощающий гнев. Я злилась на себя и на весь мир. Тогда я еще не знала, какой вы опишете меня в книге.
Сталкерша-одиночка, женщина, чьи мотивы так и остались неизвестными. Я цитирую твои слова. Никакого упоминания о конверте с признанием, ни единой попытки связать мой поступок с самоубийством моей дочери и гибелью внучки. Вообще ничего. Одни только пафосные рассуждения о том, как публичные люди страдают от завистников, какими наивными были вы с Дэном и какой урок вам пришлось извлечь из этой истории. Плюс совершенно тошнотворный абзац – даже если вам и не дано понять, что творилось в моей голове, возможно, в один прекрасный день вы найдете в себе силы меня простить.
Когда я приехала на фестиваль, мне ужасно хотелось купить книгу, отстоять очередь и попросить вас обоих дать автографы. Вряд ли ты узнала бы меня, Эмми, – пропофол стирает воспоминания. Через пару дней моя фотография оказалась в новостях – но ты, Дэн, все равно не догадался бы, что я стою прямо перед тобой. У меня теперь новая прическа, новая одежда, новые очки. Журналисты растиражировали фото с больничного пропуска – нечеткое и выцветшее, к тому же устаревшее. «Лик зла» – такой заголовок я видела в одном из таблоидов. В другом напечатали найденный в интернете старый снимок – я, Джордж и Грейс в отпуске на Мальорке; все мы радостно улыбаемся, я в длинной юбке, бирюзовой льняной блузе и сандалиях, в руке сумка с логотипом книжного магазина «Даунт букс». Я не похожа ни на одну из этих фотографий и ничем не выделяюсь из толпы.
Все равно не имеет смысла рисковать.
Я уже выполнила намеченное на сегодня. Во время чтения и последующего ответа на вопросы я стояла в двадцати футах от тебя – в четвертом ряду, в солнечных очках, с программкой. Я слушала твоего мужа, думала о страданиях, которые ты причинила миру, и напоминала себе, что дело еще не окончено.
Однажды наши пути пересекутся, Эмми. Ты встретишься со мной взглядом, отвернешься – и тут же забудешь о моем существовании.
Я могу сидеть рядом с тобой в автобусе или в вагоне метро. Пропустить тебя с коляской в супермаркет. Пройти мимо на эскалаторе, скорчить рожицу твоим детям в поезде, предложить им конфетку. Извиняясь, потеснить тебя на битком набитой платформе. Помочь поднять коляску по крутой лестнице. Ждать вместе с тобой зеленого света на пешеходном переходе. Случайно дернув локтем, столкнуть твоего ребенка с тротуара прямо под колеса машины. Подкараулить в парке, поджидая удобного момента, когда ты отвернешься от коляски с младенцем, чтобы взглянуть на старших детей.
Однажды.
