– Уилла, представляешь? Я смогу вырваться на целую неделю, – сообщил он ей несколько дней назад во время их очередной встречи в «Кобурге». – Поехали со мной в Шотландию. На Бен-Невис. Попробуем совершить восхождение.
От него Уилла узнала, что у Дженни в Бинси есть домик, куда она часто уезжает отдохнуть от лондонской суеты. На следующей неделе она собиралась снова туда поехать. На дворе стоял август – время отпусков. Непродолжительный отпуск получил и Шейми. Своему начальству в Королевском географическом обществе он скажет, что поедет в Шотландию. Это будет воспринято вполне нормально, поскольку он часто куда-нибудь уезжал, чтобы побродить по горам или просто походить пешком.
Шейми обещал снять для них домик в глухом, отдаленном месте. В Шотландию они, разумеется, отправятся порознь. Оба запасутся едой и встретятся уже на месте. А потом их ждет целая неделя вдвоем. Семь замечательных дней. Они будут гулять и лазать по горам. Вместе завтракать, обедать и ужинать. Говорить, не глядя на часы. Вместе ложиться в постель, когда стемнеет, и просыпаться на рассвете.
– Уилла, поехали со мной. Скажи, что поедешь, – просил Шейми.
Она попыталась сказать «нет». Попыталась поступить, как следовало бы, и опять не смогла. Ей хотелось быть вместе с Шейми, а более всего – хотелось снова отправиться с ним в горы. И она это сделает.
По совету Шейми Уилла потратила немало времени на знакомство с лондонскими фирмами, изготавливающими протезы. Наконец поиски привели ее к братьям Марселю и Шарлю Десуттер, которые недавно изобрели «дюралюминиевую ногу» – протез, сделанный из легкого металла. Он был вполовину легче деревянного и имел фрикционный ортез коленного сустава, что позволяло Уилле управлять скоростью ходьбы и длиной шага. А главное, дюралюминиевый протез был снабжен упругим сочленением. Это давало возможность сгибать искусственную ногу и передвигаться на ней, как на настоящей.
Испытав образец, Уилла пришла в неописуемый восторг и сразу заказала себе такую же, расплатившись деньгами из аванса, который получила от Клементса Маркема за альбом об Эвересте. Новый протез значительно превосходил прежний. Легкий, удобный. К концу дня она меньше уставала и натирала культю, а гибкость искусственной ноги существенно расширяла возможности движения. Наконец-то она попытается совершить настоящее восхождение. Ей не терпелось поскорее оказаться у подножия Бен-Невиса.
Уилла снова посмотрела на часы. Четверть пятого. Возможно, Альби застрял на работе и вообще не придет. Она решила подождать еще десять минут, а потом уйти. Уилла вновь принялась за салфетку, пытаясь сделать из нее кроличью голову.
– Привет, Уилла, – прозвучало у нее над ухом.
Это был Альби. Раскрасневшийся и немного растрепанный. Вид у него был такой, словно по дороге он успел выпить. Он и сейчас держал в руках два стакана со скотчем. Один он поставил перед сестрой, а второй, едва сев, залпом выпил сам.
– Альби, что ты делаешь? – спросила Уилла.
– Пью.
– Это я вижу. Но с какой стати?
– Уилла, что ты намерена делать дальше? – спросил Альби, не ответив на ее вопрос.
Уилла еще больше насторожилась.
– В каком смысле? – спросила она.
– Ты собираешься возвращаться к Эвересту?
– В ближайшее время – нет. А почему… – начала она.
– Потому что тебе пора. Отцовские похороны позади. Мама постепенно оправляется. Думаю, тебе самое время возвращаться на Восток, и чем раньше, тем лучше.
Уиллу ошеломили вопросы брата, его тон и запах виски, исходивший от него. Вскоре ошеломление сменилось злостью.
– Альби, как вообще понимать твое появление в таком виде и этот грубый тон? Я уже столько раз объясняла, что никак не могла приехать раньше и застать отца живым, поскольку…
– Знаю, – оборвал ее брат.
– Ты знаешь? Что ты знаешь?
– А как ты думаешь что? Про Шейми.
Уилле показалось, что ее ударили.
– Откуда ты узнал? – шепотом спросила она.
– Догадался. Оказывается, ты часто бываешь в «Кобурге». И Шейми тоже.
– Кто тебе сообщил?
– Этого я тебе не скажу. Можешь не допытываться.
Уилла требовала ответа. Альби молчал. И вдруг она сама догадалась. Боже, ну как она могла быть такой дурой?!
– Макс фон Брандт? Он? – спросила она, зная, что Макс и Альби знакомы.
Альби по-прежнему не отвечал, однако Уилла по его лицу видела, что попала в точку, о чем ему и сказала.
– Ладно. Да, это был он, – признался Альби. – Он это сделал не намеренно. Мы с ним случайно встретились на улице. Макс сказал, что видел тебя в холле своего отеля. Вы с ним поговорили. Он пригласил тебя на обед и остался очень доволен проведенным временем. А еще он сказал, что как-то видел в «Кобурге» и Шейми. Макс посчитал это простым совпадением, но мне оно показалось непростым. Я наведался в «Кобург». Видел, как там появился Шейми, прошел к лифту и поднялся на пятый этаж. Где-то минут через десять пришла ты и тоже поднялась на пятый. – (Потрясенная Уилла молчала.) – На следующий день вечером я отправился к Шейми, собираясь поговорить с ним начистоту. Дома застал только Дженни. Вид у нее был расстроенный. Она плакала. Я спросил, в чем причина ее слез. Словом, она тоже знает про вас.
– Такое просто невозможно. Она никак не могла узнать, – пробормотала Уилла. – Мы всегда так осторожничали.
– Выходит, не слишком осторожничали. Дженни подавлена. У нее нарушен сон, она почти не ест, что плохо сказывается на ребенке. – Альби подался вперед, его глаза были полны гнева. – Уилла, ты об этом задумывалась? О чем вы оба думали? Тебе приходило в голову, какой вред ты причиняешь другим? Дженни? Мне? Нашей матери, если она вдруг узнает?
– Альби, прекрати! Пожалуйста.
– Нет, не прекращу. Мне трудно представить, чтобы вы с ним думали о ком-то еще. Во всяком случае, тебе это не свойственно. Ты всегда делала то, что заблагорассудится. И плевать тебе, что кому-то от этого больно, что кто-то мучается, страдает, чувствует себя обманутым и униженным. Главное – твои чертовы интересы! Быть первой. Добраться до самого верха. Получить то, что хочешь. В данном случае – кого хочешь. Айсберги, горы и люди – даже люди – все это лишь препятствия на пути к желанной цели.
Защитные барьеры Уиллы рухнули. Альби прав. С детства она думала только о себе. Эгоистка до мозга костей. Ей отчаянно хотелось быть с Шейми, и она этого добилась, совсем не подумав о женщине, на которой он был женат и которая носила его ребенка. Уилле стало стыдно. Ее захлестнула волна раскаяния.
– Альби, я не собиралась делать ей больно. И тебе тоже. Я люблю его, только и всего. Я люблю его больше жизни и хочу быть с ним… Боже мой… – прошептала она, закрывая лицо ладонями. – Что я наделала?
Должно быть, Альби почувствовал искренность ее раскаяния. Его тон несколько смягчился.
