Жаклин кивнула. Посмотрела на него, словно говоря: «Я всем займусь», и он немного остыл. Закрылся в кабинете, набрал в грудь побольше воздуха, сделал несколько неглубоких выдохов, но ни одно из упражнений для «снятия стресса на основе осознанности», коим обучила его Франсуаза, не смогло его успокоить. Материал появился в ее газете. Как Франсуаза это допустила? Он набрал ее номер. Не дожидаясь, пока он что-нибудь скажет, она сдавленным голосом принялась твердить, что ей очень жаль:
– Я ждала твоего звонка, извини, что так получилось, мне не дали посмотреть эту статью, я увидела ее только сегодня, как и ты, они изменили план номера, не поставив меня в известность, я знала, что не нужно настаивать на публикации твоего профиля, это привело к противоположному результату, я ведь тебе говорила.
– Слушать ничего не хочу! Ты предала меня, Франсуаза, понимаешь? Ты меня предала!
– Я не знала, клянусь тебе!
– А это еще хуже. Ты что, уже не работаешь в этой газете? С тобой считаются не больше, чем с какой-нибудь стажеркой? Так ту хотя бы можно трахнуть!
Она смолкла, как будто кто-то внезапно выключил звук. Он тут же пожалел о сказанном. Помолчал секунду-другую, потом произнес более мягким тоном:
– Извини, мне не следовало этого говорить. Я с тобой так груб, потому что сам на пределе, понимаешь? Получается, в этой профессии никому нельзя доверять.
Никакого ответа, слышно было только, что Франсуаза плачет.
– Извини, извини меня…
– Ты беспощаден, Жан, так беспощаден…
– Я не беспощаден, я профессионал, живущий в мире дилетантов.
Она прервала связь. Он пообещал себе, что не станет ей перезванивать, позвал Жаклин и приказал: «Соедини меня с Мишелем Дюроком». Даже с самыми близкими старинными друзьями Фарель всегда связывался через секретаршу. Со временем у некоторых из них накопились обиды, и они перестали с ним общаться. Дюрок был недоступен. Жану сообщили, что министр внутренних дел прошел в гримерную. Он обхватил голову руками и отчаянно пнул мусорную корзину, закатив ее под стол:
– Да пошли вы все!..
Злость. Гнев. Ярость. Досада. Подавленность. Он думал: им неведомо, кто ты такой. Они полагают, что ты просто популярный ведущий политической телепередачи, вынюхивающий сенсации. Они презирают тебя. Они тебя не знают и знать не хотят. В общем, «нацепили тебе рожу», как говорил Витольд Гомбрович. Фарель глубоко вздохнул, пригладил ладонями волосы и посмотрелся в зеркало: цвет лица у него стал почти землистым. Он несколько раз надавил кончиками пальцев на щеки, чтобы усилилось кровообращение, и кожа порозовела. Когда почувствовал, что успокоился, отправился в гримерную, где ждал его сегодняшний гость. Обычно он ничего не обсуждал с приглашенными до начала записи, чтобы не создалось впечатления, будто они заранее обо всем договорились, потому что на экране это хорошо заметно, но сегодня сделал исключение: с этим человеком они были знакомы с первых шагов его карьеры, а искренние отношения завязываются только тогда, когда политик еще не пришел к власти. Жан находил подающих надежды молодых людей, приглашал их вместе пообедать или высказать свое мнение в его ток-шоу, придавал им уверенности в себе, подчеркивал их достоинства, выводил на медийную сцену – рано или поздно эти политики будут ему обязаны. Едва их назначали на высокую должность или избирали, начиналась другая история, они отворачивались от него или давали понять, что отныне ему придется общаться с их пресс-службой.
Жан поздоровался с гостем, сделался обходительным, деликатным. Его загримировали, он уладил последние вопросы со своим редактором. Когда он вышел на площадку, публику уже рассадили по рядам. Несколько человек поднялись, чтобы взять у него автограф, сделать с ним селфи. Со своими зрителями он был ласков, внимателен, сердечен. На площадке все заняли свои места. Фарель, сосредоточившись, просмотрел свои заметки. Гримерша нанесла последние штрихи. Раздался голос: «Пять – четыре – три – два – один… Запись!» Фарель поднял голову, устремил в камеру обольстительный взор и произнес: «Всем добрый вечер!» Актер вышел на сцену.
После записи передачи был устроен коктейль. Все были здесь: руководители канала, журналисты, все, кто работал в студии. Советник министра внутренних дел по связям с общественностью, мужчина с внешностью подростка, с трудом скрывал раздражение. Министру не понравилось, каким тоном Фарель задал вопрос, обозначивший связь между преступностью и нелегальной иммиграцией. Жан пояснил, что французы выступают за свободу слова:
– Уже много лет под вашим давлением политики вынуждены взвешивать и семь раз отмерять каждое свое слово. Мне же хотелось бы другого. Их личной правды – о чем они думают на самом деле.
– О, вы атакуете, но в сущности… Вы не хуже меня знаете, что чем агрессивнее задан вопрос, тем он на самом деле безобиднее.
Пытаясь разрядить обстановку, в разговор вмешался молодой сотрудник канала, правая рука Баллара:
– Мне очень понравился короткий вводный репортаж о молодых советниках президента. Омолодить политическую жизнь – это просто прекрасно!
Советник министра, выразительно поглядывая на Фареля, сказал Баллару:
– Неплохо бы омолодить и телевидение.
Все рассмеялись.
10
В Париже Александр чувствовал себя одиноким. Мать не позвонила ему, не предложила вместе поехать в Елисейский дворец. Чем она занята? Где она? Он спрашивал себя, зачем вообще отправился на другой конец света. Родители настойчиво просили его приехать, и вот он здесь, а они не готовы тратить на него время: один недолгий обед, один ужин, один светский коктейль, пара умных разговоров – вот и все. Растянувшись на кровати у себя в комнате, он изучал содержимое своей личной библиотеки, в ней были сотни книг: литература, математика, латынь, английский – плод пятнадцати лет учебы, – а кроме того, многочисленные работы по методологии, разъяснявшие, как добиться успеха и быть эффективным. Он взял одну из них, прочел несколько страниц. «Твой соперник – не кто иной, как ты сам!» «Поражение – самый полезный урок!» Сплошное вранье. Он вспомнил, как один из учеников накануне экзамена принял снотворное, чтобы нормально уснуть, но порошок подействовал только на следующий день, и он уснул прямо за экзаменационной работой. Никто его не разбудил. Когда он спросил у присутствующих, почему так случилось, они ответили, что это конкурс. В этом состязании за первое место на вступительных экзаменах в лучшую школу каждый сам за себя.
Александр открыл ноутбук, зашел на порносайт, пролистал предлагаемые на нем видео, помедлил, пытаясь выбрать между роликами «Полицейский трахает студентку» и «Каменщик наказывает начальницу стройки» – в этой сфере еще не освоили гендерно-нейтральный язык. Он кликнул на первый. Стал мастурбировать, смотря видео: мужчина, светловолосый гигант с огромными ручищами, сношался с молоденькой темноволосой актрисой с нежной персиковой кожей. В ее гладкой, без единого волоска промежности все было миниатюрным, почти детским, а в одной из больших губ блестело серебряное колечко. Актер, оттянув за волосы ее голову, сунул свой здоровенный вздыбленный член девушке в рот. Он так глубоко воткнул его, что она едва не задохнулась. Шумно сопя, актер изверг сперму ей прямо в лицо. В тот же миг Александр тоже кончил. Завибрировал телефон: пришло сообщение от одного из его друзей, Реми Видаля, тоже студента инженерной школы. Александр не ответил. Он принял душ, а когда оделся, прослушал сообщение: Реми предлагал ему встретиться вечером на одной тусовке в 18-м округе. В ответ Александр отправил смс, написав, что придет прямо туда. Потом послал еще одно сообщение, на сей раз Ясмине:
