– Да, правильно, но то, что произошло, было не в лагере, а дома у моей подружки, и сделал это ее отец.
– Почему вы тогда никому не пожаловались?
– Он мне сказал, чтобы я никому не говорила.
– У меня больше нет вопросов.
Судья попросила Александра встать и спросила, хочет ли он что-нибудь добавить. Нет, ответил он, ему нечего сказать. Заседание объявили закрытым. Продолжение слушаний было назначено на четырнадцать часов.
7
Следующей давала показания психолог, которая по запросу следственного судьи беседовала с Милой спустя полгода после событий. Она сообщила, что у Милы Визман нормальная клиническая картина, у нее не выявлено медицинских патологий, способных привести к неадекватности суждений:
– Мы имеем дело с интровертной личностью, обладающей скрытным характером. Ей зачастую трудно выразить свои мысли, донести их до окружающих, и этим объясняется психологическая декомпенсация, возникшая как реакция на пережитые события. В момент рассматриваемого здесь деяния девушка, вероятно, пребывала в состоянии полного упадка сил, что не позволило ей защищаться. У нее развился сильнейший тревожно-депрессивный синдром, сопровождающийся паническими атаками; она набрала вес. – Психолог добавила, что до бойни в Тулузе у Милы Визман было счастливое детство. – У Милы очень теплые отношения с отцом, однако развод родителей она пережила тяжело. Она говорит, что новая спутница отца ей очень нравилась, хотя Мила и сердилась на нее за то, что она разбила их семью. Мать, Валери Берда, сорока лет, живет в Бруклине, там она снова вышла замуж за человека из среды ортодоксальных иудеев. У них родился сын. Младшая сестра Милы живет с ними. Сейчас Мила почти не общается с матерью: «Мои родители после развода окончательно разорвали отношения, мать злится на меня за то, что я уехала к отцу во Францию». Мила испытывает сильное чувство вины, потому что мать постоянно твердит, что, если бы она осталась с ней в Соединенных Штатах, такого бы не случилось. Мать ненадолго заезжала в Париж, чтобы повидаться с дочерью, когда произошло то, что является сейчас предметом разбирательства.
Мила хорошо себя чувствовала в школе до террористической атаки. Но с того дня у нее начались психологические проблемы, и она не смогла сдать экзамены на бакалавра. В тот период, когда над ней были совершены насильственные действия, она готовилась к пересдаче. Ее бывшие учителя говорят, что она умная девушка, однако ее жизнь резко изменилась под влиянием ряда потрясений – теракта в школе и последовавшего за ней поспешного отъезда в Израиль, который принес одни разочарования. Итак, до того как произошла драма, Мила существовала в атмосфере нестабильности. Мила – красивая девушка, но после изнасилования она перестала следить за собой, старается прятать свое тело, не заботится о нем. Поначалу она шла на контакт неохотно, с трудом, была настроена недоверчиво, потом, по ходу беседы, мало-помалу расслабилась, и общение наладилось. Она рассказала, что детство у нее было счастливым вплоть до тринадцати лет, призналась, что характер у нее всегда был непростой. Сложностей с характером стало еще больше в переходном возрасте, после теракта, ухода матери в религию и особенно после ее отъезда, когда девочка почувствовала себя брошенной. Мила наблюдалась у нескольких психологов и психиатров. Она также поведала мне, что, будучи подростком, перенесла домогательства со стороны отца одной из своих подруг, в чьем доме однажды ночевала. Мила долго отрицала этот факт. Она сказала, что после изнасилования, жертвой которого она себя считает, она говорит молодым людям, пытающимся за ней ухаживать, что у нее рак матки – это неправда, – с единственной целью держать их на расстоянии. В настоящий момент, несмотря на проблемы с характером, которые усугубила травма, вызванная изнасилованием, Мила представляет собой нормальную личность. Она восприимчива к окружающему миру, способна к нему адаптироваться. Но у нее проблемы с концентрацией, ей трудно сохранять отношения с подругами. Она говорит: «Они не могут понять, что мне пришлось пережить». Она обожает кино, смотрит старые фильмы, ездит на каникулы с отцом, чаще всего в горы, потому что любит природу. Ее настроение переменчиво, она может внезапно расплакаться. Она никогда не пыталась покончить с собой, поскольку, как она говорит, ее религия это запрещает. Алкоголь не употребляет. Что до ее личной жизни, то полового созревания она достигла в двенадцать лет. О сексе узнала от подруги, родители об этом с ней не говорили. У нее были отношения с женатым мужчиной, они продлились несколько месяцев. Она утверждает, что в дальнейшем не хочет ни выходить замуж, ни иметь детей. Не вызывает сомнений, что она всячески избегает разговоров о том, что она пережила по вине ответчика. Она сказала: «Каждый раз, говоря об этом, я начинаю плакать. Я вела себя слишком наивно. Пошла за ним, не видя в этом ничего плохого, но когда мы оказались в той пристройке и он расстегнул брюки, я поняла, что мне конец. Я не посмела кричать, потому что думала: он меня убьет, если я хоть что-нибудь скажу. Я умирала от страха, он не мог этого не заметить. У меня не было выбора. Что толку кричать или отбиваться, если он все равно сильнее меня? Я сказала себе: если сделаю вид, что слушаюсь его, если сделаю все, о чем он попросит, все закончится быстрее, и я смогу сбежать. Он знал, что я не хотела». Мила точно описала действия, которым она подверглась, а также свою стратегию защиты – создать видимость повиновения, чтобы не спровоцировать подозреваемого на жестокость. Она ясно выразила свое несогласие на сексуальные отношения. Она не скрывала, что боится, однако ее обидчик не изменил своего поведения. Эмоциональная реакция оказалась очень сильной, ее последствия, согласно нашим наблюдениям, типичны для жертв насилия. У Милы имеются очевидные признаки тревоги, они выражаются в том, что она не может заснуть и просыпается по ночам. Ее мучают кошмары, в них она снова и снова видит сцену изнасилования. Днем, когда она читает, чтобы отвлечься, или смотрит телевизор, у нее перед глазами, словно вспышка, то и дело возникает та же сцена. Следует также отметить, что у нее искажено восприятие собственного тела, ей постоянно кажется, будто оно грязное. Она превратила мытье в целый ритуал. Ощущение нечистоты тела привело к тому, что порой после еды она вызывает у себя рвоту. Также у нее наблюдаются проблемы с социальной адаптацией: она никому не доверяет и боится мужчин. У нее сильно занижена самооценка, ей стыдно, и она во всем упрекает себя: «Я сама виновата, что пошла туда». Наконец, она наложила запрет на сексуальную жизнь: «Я не стану заниматься любовью до тех пор, пока не появится мужчина, которому я смогу полностью доверять. – Потом немного подумала и добавила: – Думаю, такого со мной уже не случится».
Исследование личности потерпевшей не выявило ни умственных, ни психологических отклонений. У нее нормальный уровень интеллекта. Она ни слишком внушаема, ни чрезмерно впечатлительна, однако в тот момент, когда это случилось, она пребывала в смятении, мешавшем принимать разумные решения. Употребление алкоголя и марихуаны лишь усугубило ситуацию. Уровень познаний в области секса соответствует норме. Мила Визман заслуживает доверия. Ее посттравматическая реакция соответствует той, которая обычно проявляется у жертв сексуального насилия. Важно отметить, что это затронуло ее личность.
