– После фелляции и в конце акта я вытащил член и эякулировал на нее.
– Почему вы вытащили член?
Он сделал долгую паузу, потом громко ответил, почти прокричал:
– Потому что не хотел, чтобы она забеременела! Так обычно делают, когда нет презерватива!
Мэтр Розенберг в свою очередь поднялся и резко произнес, обращаясь к Александру:
– Меня поразила одна деталь. Свидетели описывали вас как человека внимательного, чуткого. Если бы это было так, разве вы повели бы мадемуазель Визман в такое мрачное, грязное место, как площадка для мусора?
– Мы пошли туда, чтобы покурить. Это не мусорная площадка, а помещение для хранения контейнеров. Она не хотела курить траву в парке. Потом, когда мы покурили, мы поцеловались.
– Вы заставили ее с вами целоваться?
– Нет.
– Однако она утверждает, что не хотела вступать с вами с половые отношения!
– Неправда! Я думаю, она этого захотела, а потом пожалела, вот и все…
– Почему вы солгали, когда находились под стражей?
– Я испугался.
– Вы испугались, потому что причинили ей вред?
– Нет. Потому что унизил ее и боялся, что она мне отомстит.
– Месье Фарель, какую книгу вы читали в то время, когда совершили упомянутое деяние?
– Уже не помню, я вообще много читаю.
– Полицейские нашли на ночном столике в изголовье вашей кровати роман Жоржа Батая «Моя мать», с вашего позволения прочту вам текст на задней стороне обложки: «Пьер, получивший в детстве религиозное воспитание, рассказывает, как его, семнадцатилетнего юношу, совратила мать».
– Не понимаю, в чем проблема.
– Проблема в том, что это непристойная книга.
– В литературе не бывает непристойностей.
– В этой книге вы подчеркнули некоторые фразы, и я прочту их вслух, вот, например, страница шестьдесят вторая: «Когда он увидел меня голой, он меня изнасиловал, и я разодрала ему лицо в кровь: мне хотелось вырвать его глаза. Но я не смогла».
Александр смотрел себе на ноги. Адвокат продолжал:
– И еще, страница сто двадцать третья: «Смилуйтесь! Попросите меня о чем-нибудь совсем скверном. Может, у меня получится сделать что-то еще более мерзкое?» Вот что читает Александр Фарель…
Александр поднял голову:
– Но… Это просто роман…
Он окинул присяжных долгим взглядом. Мэтр Селерье обратился к адвокату Милы:
– Уважаемый коллега, меня крайне удивило, что вы, упомянув о том, что месье Фарель читает Батая, связали этот факт с предполагаемой аморальностью моего клиента. Рискну предположить, что такой образованный человек, как вы, тоже читал Батая или Сада… Впрочем, теперь, услышав ваши слова, я надеюсь, что ни вы и ни один из присутствующих здесь служителей закона никогда не читали маркиза де Сада, в противном случае вам самим следовало бы предстать перед судом присяжных!
Мэтр Розенберг даже бровью не повел и продолжал копаться в своих записях.
– Продолжим разговор о литературе, раз вам так этого хочется… Месье Фарель, два с половиной года назад вы выиграли конкурс на лучший рассказ. Можете нам изложить сюжет вашего произведения?
– Это история любви.
Адвокат потряс пачкой листков:
– Месье Фарель, вы написали историю мужчины и женщины – молодого стажера и помощницы крупного политика. Мужчина требует сделать ему минет, потом дважды насилует ее.
Он прочитал отрывок из текста.
– Это фантазия, то, что делают друг с другом взрослые люди по взаимному согласию. Это была идея той женщины, с которой я тогда встречался.
– Отлично. Пусть придет в суд и подтвердит это!
– Это невозможно.
– Отчего же, месье Фарель?
– Потому что она работает в политической сфере, на самом высоком государственном уровне.
– Было бы хорошо, если бы она изложила свою версию.
Наступило продолжительное молчание.
– Говорю вам, это была просто фантазия, ничего более!
– Может быть, и фантазия. Но в один прекрасный день вы перешли к делу.
13
Настала очередь дилера давать свидетельские показания. Председательница потребовала принести присягу и рассказать все, что ему известно.
– В тот вечер я находился возле станции метро «Анвер». Те парень с девушкой, они хотели купить один косячок и таблетку типа виагры или что-то посильнее. Я им продал. Девушка сказала, что ей стремно курить прям тут, полицейские могут увидеть, я им показал закуток неподалеку, и они ушли. Ну, вроде все, мне больше нечего сказать.
– Как они выглядели?
– Нормально, как друзья, которые собираются хорошо провести время.
– Они шли в обнимку? Держались за руки?
– По-моему, нет.
– Как вам показалось, девушка была встревожена?
– Видно было, что она не отсюда.
– Что вы имеете в виду?
– У нее был перепуганный вид, она загонялась по поводу полиции, потому что он сказал, что хочет покурить в парке. Она немного нервничала, это было видно.
– Какую таблетку попросил у вас обвиняемый?
– Таблетку для секса, понятно же…
– Месье Фарель сказал, что попросил таблетку, чтобы расслабиться, так записано в протоколе допроса…
– Нет, мадам судья, мужчины, которые ко мне приходят, им надо, чтоб стоял, поэтому все меня и знают, – рассмеялся он. – Среди моих клиентов есть даже знаменитости, не представляете какие. Мужики всегда боятся, что у них не встанет, даже молодые.
– Месье, вы находитесь в суде, избавьте нас, пожалуйста, от своих комментариев.
– Извините, ваша честь.
– У нас не принято говорить «ваша честь». Мы не в США.
– Мадам, я сказал правду, и только.
– Может быть, вы продали ему фальсифицированное наркотическое вещество?
– Какое вещество? – насмешливо переспросил он. – Я не понимаю, мадам…
– Синтетический наркотик.
– Послушайте, как я всегда говорю, колеса – это не мое.
Он снова рассмеялся.
– А кокаин?
– Нет.
– Между тем в тот вечер он его употреблял.
– Я тут ни при чем.
– Расскажите нам, когда вы снова их увидели?
– Я снова увидел их через полчаса или около того.
– Как они выглядели?
– Он – нормально, так же, как вначале. Ну а она – даже не знаю, она не очень хорошо выглядела, но если честно, я не помню точно, все-таки два года прошло. Я толком не помню, что было вчера, а уж так давно…
