– А ну, хватит! – вдруг так неожиданно громко рявкает Фэй Морган, что Хильда с Зигфридом, оторопев, перестают цапаться. – Так мы не сдвинемся с места. У меня другое предложение: первым делом нужно раздобыть одежду, в которой мы сможем передвигаться, не бросаясь в глаза. А затем, затесавшись среди маркитантов, поищем короля Джона.
Поразмыслив, Хильда кивает:
– Ты права, Фэй. Нам нужны другие шмотки. Так в нас по-любому видно чужаков, которых к королю явно никто не пропустит. Только вот где их взять?
– Не хотел бы повторяться, но и здесь ответ лежит на поверхности: я вырубаю какого-нибудь солдата и переодеваюсь в его одежду, – предлагает Зигфрид, на что ни Хильда, ни Фэй не обращают никакого внимания.
Вместо этого Фэй изображает самую что ни на есть очаровательную улыбку:
– Зигфрид, там у тебя был этот ящичек, с помощью которого ты евро превратил в фунты. Как думаешь, это получится и с деньгами, которые здесь в ходу, чтобы что-нибудь купить?
Зигфрид кивает и выглядит уже не таким хмурым. Фэй и правда оказывает на него феноменальное воздействие.
– Да, получится. Лично я не прочь от души помахать кулаками, но раз ты считаешь… – Он, вздыхая, достаёт из кармана брюк ещё сто евро, а из рюкзака коробочку, кладёт в неё купюру и протягивает Фэй. Та очень осторожно открывает её – и смотри-ка: купюра превратилась в несколько старинных монет!
Фэй восторженно хлопает в ладоши:
– Зигфрид, ты просто великолепен!
Хильда задыхается от возмущения, но ничего не говорит. Да и зачем? Фэй же обещала присматривать за Зигфридом и делает это, я считаю, довольно успешно!
Теперь нам нужен только торговец одеждой. Но как это провернуть, остаётся для меня загадкой. В местных условиях мы наверняка выглядим как пришельцы с Марса. Хильда, похоже, думает о том же:
– Хм, но в таком виде мы не можем даже близко к лагерю подойти, чтобы заговорить с каким-нибудь торговцем. Нас наверняка тут же схватят. Или примут за шутов. – Окинув всех нас по очереди критическим взглядом, она кивает сама себе. – Да, так, пожалуй, получится, – бормочет она.
– Как «так»? – любопытствую я.
– Мы пошлём только одного из нас, одев его в разные предметы нашей одежды так, чтобы он смотрелся пусть и странно, но безобидно. Лучше всего пойти Генри. Насколько могу судить издалека, модный тренд в тринадцатом веке – свободный верх. Генри, ты среди нас самый невысокий. В рубашке Зигфрида и с моим поясом всё должно получиться.
Зигфрид качает головой:
– Что за чушь! Не дам я ему свою рубашку! И вообще: всегда, даже в тринадцатом веке, в тренде красивые девушки. А значит, лучше всего послать Фэй – с её внешностью она уговорит любого торговца родную бабушку отдать. И не важно, во что она будет одета.
– Что ж, если ты считаешь, что тут нужно женское обаяние, пойду я, – ворчит Хильда.
Зигфрид смеётся:
– Не-е-е, тётечка! Ошибочка вышла. Я сказал «красивая девушка», а не «старая карга».
Ну вот, сейчас начнётся! Недолго думая, я встаю на сторону Хильды:
– А мне нравится идея Хильды с твоей рубашкой. Полчаса ты уж как-нибудь без неё переживёшь. Пятен я не насажаю, честное слово. Значит, наплету маркитантам что-нибудь жалостливое о несчастном случае – и какие-никакие шмотки они мне продадут.
Хильда смотрит на меня очень серьёзно:
– Только, пожалуйста, Генри, будь очень осторожен! Смотри, чтобы тут с тобой ничего не стряслось!
– Как мило, что ты за меня беспокоишься, но не стоит.
Хильда качает головой:
– Я и не беспокоюсь. Просто боюсь, как бы ты не завалил нашу миссию.
Зигфрид прав. Она действительно старая карга.
– Весь хутор сгорел?! – Глаза у высокого, бородатого человека с плохими зубами округляются. – И теперь вы живёте в лесах и у вас осталось только то, что на вас надето?!
Я киваю, стараясь выглядеть как можно более подавленным:
– Да, это было так ужасно! Внезапно всё оказалось охвачено огнём, нам пришлось спешно покинуть хутор, и мы не успели ничего взять с собой. Только немного денег. – Я медленно приоткрываю правую ладонь, давая торговцу возможность углядеть крепко зажатые в ней золотые монеты. В глазах у него появляется алчный блеск. Надеюсь, ему не придёт в голову дурацкая мысль ограбить меня здесь?!
– Э-э-э… там, в перелеске, меня ждут отец с нашими работниками… В общем, нам срочно нужна какая-то одежда, подходящая сильным мужчинам. – Которые, в случае чего, придут и парой боксёрских приёмчиков вызволят меня отсюда – это чтобы никто не сомневался! Блеск в глазах, слава богу, действительно тут же исчезает!
– Ладно. Но хорошая одежда стоит дорого. Боюсь, от вашего золота останется не так много, молодой господин!
Я вздыхаю. Сдаётся мне, этот торговец, разложивший товары вблизи солдатского лагеря, твёрдо решил выманить у меня все деньги. Но времени мало, всё нужно делать быстро, и я решаю не торговаться:
– Ну хорошо. Мне нужна одежда для меня и моего отца. А ещё для матери и сестры.
– Ты ведь ещё что-то говорил про работников?
– Э-э-э… да, но им удалось спасти свои вещи.
Торговец заливается громким смехом:
– Сброд – он и есть сброд! Нет чтобы помогать господам – а они только о собственной шкуре и думают! Мерзавцы!
– Да-да. Но ведь всё произошло так быстро, да и пожар мы заметили слишком поздно.
– Бедолаги! Но как же это случилось?
Я пожимаю плечами:
– Наверное, из-за повреждения проводки. Такое не сразу заметишь.
– Повреждение проводки? – Торговец смотрит на меня с изумлением. – А что такое проводка?
Чёрт! Что я несу? Думать надо, прежде чем рот раскрывать!
– Я сказал «проводка»? И о чём я только думал! Ну конечно, это неудивительно: я ведь целую ночь не спал. Я имел в виду… э-э-э… про… поро… коро… – Вид у моего собеседника становится всё более растерянным. – …э-э-э… ну да, точно – коровник. Пожар в коровнике. Думаю, загорелся коровник, а потом огонь перекинулся на амбар. А так как коровник примыкает к амбару совсем в другой стороне от дома, мы заметили пожар слишком поздно.
Теперь в лице торговца проскальзывает нечто похожее на понимание. Уф-ф-ф, пронесло!
– Да, молодой господин, худо. Ну, тогда я обеспечу вас превосходной одеждой! Пойдём!
Хильда хихикает:
– Ну и забавный же у тебя вид, Генри! В этом платьишке с колготками. Хотя это, конечно, не колготки.
Мне действительно удалось купить для нас целую кучу одежды, и мы переоделись в перелеске. На мне теперь и правда нечто издалека напоминающее своего рода платье: удлинённая рубаха с неким подобием легинсов из какой-то жутко колючей ткани. Ужасно всё чешется! Пуговиц на рубашке нет, вырез у ворота перехвачен чем-то вроде плетёного шнура – что, пуговицы ещё не изобрели? На секунду вспомнив своих одноклассников в Сан-Франциско, я радуюсь, что они не видят меня в этом наряде!
