В комнате было темно. Лучи лунного света отбрасывали блики на предметы в комнате, но огонь в камине потух. Эдриенн была неподвижна, неловко застыв в получсидячей позе, и пыталась понять, что происходит.
Поначалу, казалось, что в доме тихо, но чем дольше она прислушивалась, тем отчетливее начинала различать слабые звуки жизни. Тиканье напольных часов, неслышное днем, создавало устойчивый ритм. Остывая в ночном воздухе, дерево в доме сжималось, издавая приглушенные трески и стоны. Эдриенн даже слышала шелест деревьев снаружи.
Затем раздался низкий вздох, будто что-то шевельнулось в тени. Сердце Эдриенн дрогнуло, и она открыла рот, чтобы закричать.
Силуэт повернулся к ней, и два круглых глаза цвета морской волны сверкнули в лунном свете. Вольфганг. Крик замер на кончике языка Эдриенн. Она дернулась вперед и, наконец, обрела достаточный контроль над своим телом, чтобы нормально вздохнуть.
Это был сон. Всего лишь сон. Она наклонила голову, чтобы встретиться взглядом с Вольфгангом, и усмехнулась.
– Ты чуть не довел меня до сердечного приступа, приятель, – ее смешок стих. Дом казался слишком пустым и тихим, чтобы позволять себе подобное легкомыслие. Вольфганг продолжал наблюдать за ней, затем снова повернулся лицом к окну. Эдриенн облизнула пересохшие губы и откинулась на спинку кресла. Мурашки побежали по ее коже вниз по позвоночнику.
Она попыталась вспомнить сон. Он был до боли реалистичным, но уже через несколько секунд после пробуждения детали начали ускользать. Там была женщина. Скрюченная старуха. И луна, почему-то она была важна. Однако все остальные детали улетучивались, как только она начинала на них фиксироваться.
Силуэт Вольфганга был едва виден в полумраке. Кот сидел прямо, обернув пушистый хвост вокруг лап, и смотрел в окно. Это здорово беспокоило Эдриенн. Ее кот редко обращал внимание на то, что происходило снаружи, если только не замечал там какое-то движение.
За окном было слишком темно. Чем дольше она сидела здесь, тем легче было представить себе тысячи ужасов, ползущих сквозь тени снаружи. Эдриенн вскочила со стула и ощупью, касаясь пальцами обоев, прошла через комнату в направлении двери. Она дотронулась до пластмассового выключателя, щелкнула им и почувствовала, как запас ее мужества иссякает. Свет почему-то не зажегся.
Лампочка перегорела? Джейн не стала бы отключать электричество в ее доме, правда?
Темнота сжималась вокруг, придавливая, словно толстое одеяло. Эдриенн прошла через комнату к камину и опустилась на колени на коврик перед ним. Дрожащими пальцами она нашла газету, скомкала несколько листов, положила их в остывающую золу, а затем провела кончиками пальцев по каминной полке в поиске спичечного коробка.
Первая спичка сломалась, когда она попыталась зажечь ее, поэтому Эдриенн бросила ее в камин. Вторая вспыхнула прекрасным пламенем. Она поднесла ее к газете и с облегчением выдохнула, когда та загорелась и пламя начало расти.
Девушка повернулась к ведру для растопки, и сердце ее ушло в пятки. Ведро было совсем пустым, если не считать нескольких маленьких веточек. Эдриенн забыла, что использовала последние щепки для костра еще прошлой ночью.
– Черт.
Она бросила ветки на газету, но было ясно, что их не хватит, чтобы разжечь большие поленья. Эдриенн смотрела, как пламя лизало ветки, превращая их в пепел, а затем маленький огонек умер, не успев пожить.
Она отвернулась от камина. Вместо того чтобы прогнать тьму, огонь ослепил ее. Когда она проснулась, ее привыкшие к темноте глаза могли различать очертания в лунном свете, но сейчас она не видела ничего.
В коридоре была лампа. В груди Эдриенн все сжалось, и она осторожно встала. Только бы найти ее и зажечь.
Ей показалось, что она заметила какое-то движение в углу комнаты. Вольфганг? На небе висела почти полная луна, но грязные окна приглушали ее сияние. Эдриенн пересекла комнату, держа руки перед собой, чтобы проложить себе путь через мебель, и коснулась двери.
Ручка казалась заржавевшей, словно ею не пользовались сто лет. Она заскрипела, когда Эдриенн повернула ее, а затем девушка скользнула в дверной проем.
Свет в коридор попадал только через два оконца по бокам от входной двери, а потому там оказалось еще темнее, чем в гостиной. Путь до двери был ближе, чем до лестницы, поэтому Эдриенн сначала подошла к ней и нащупала выключатель. Тот щелкнул, но свет не загорелся.
Значит, это произошло во всем доме.
По другую сторону двери, как раз за пределами досягаемости Эдриенн, застонали доски крыльца. Они двигались так, будто по ним ходил человек. Эдриенн зажала рот, сердцебиение стало отрывистым, и она попыталась прогнать мысль о непрошенной компании снаружи.
Повернувшись лицом к коридору, она пошла обратно к лестнице, размахивая руками перед собой, будто плыла по воздуху. Половицы скрипели при каждом ее шаге. Прерывистое дыхание ускорилось, она старалась дышать в такт часам. Тик-так, вдох. Тик-так, вдох.
Эдриенн ударилась о перила и фыркнула. Она не успела их нащупать и поэтому ударилась достаточно сильно, чтобы заработать синяк, тут же ухватилась за них, чтобы прийти в себя.
Лампа стояла на столе справа от лестницы. Рядом с ней лежал спичечный коробок.
Эдриенн наощупь пробиралась к столу, двигаясь медленно, опасаясь опрокинуть лампу и разбить стекло, и осторожно дотронулась до края стола. Проведя пальцами по вышитой вручную и липкой от старой пыли ткани, она нашла бронзовую ручку. Потребовалось несколько мгновений, чтобы снять стекло, затем еще минута, чтобы найти маленькую картонную коробку, вынуть спичку и зажечь ее.
Свет, хотя и слабый, стал для нее сильным облегчением. Она прикоснулась к фитилю, подождала, пока крошечное пламя стабилизируется, и поставила стеклянную колбу на место.
Теперь, когда у нее появился свет, даже дышать стало легче. Свет лампы не распространялся далеко – лишь несколько драгоценных сантиметров вокруг Эдриенн были освещены. Чем дальше, тем слабее становилось свечение лампы, а потому входная дверь все еще была скрыта в глубокой тени.
За ней что-то двигалось.
Эдриенн отпрянула. Лампа мерцала, но свет не гас. Девушка уставилась на два маленьких окошка, расположенных по обе стороны от главной двери. Перебегая взглядом от одного к другому, она искала признаки движения. Она могла поклясться, что видела темную фигуру, двигавшуюся вдоль крыльца.
Скрип половиц я слышала и прежде.
Страх вернулся, свернувшись, словно холодная змея, в животе. Снаружи кто-то был.
Первым побуждением было бежать за помощью, но помощи искать было неоткуда. У нее не было телефона. Не было мамы. Была только Эдриенн и кто-то или что-то снаружи.
– Черт. – Она скорее проговорила слово одними губами, нежели произнесла его вслух. Заперта ли дверь? Нет, вроде нет. А как начет задней двери? Я даже не помню, где она находится. – Вот дерьмо!
