Вопрос об уровне школы иеромонаха Тимофея достоин особого внимания. Определяли его по-разному. Н. Ф. Каптерев проявил здесь критицизма более всех, объявив тимофеевское училище «элементарной школой», то есть низшей, начальной; у него нашлось немало сторонников
[55]. Л. В. Волков полагал, что в Типографской школе сочетались начальный класс и училище для подготовки переводчиков Печатного двора; в принципе, по его мнению, программа преподаваемых предметов была более узкой сравнительно с учебными заведениями «типа средних школ». А. И. Рогов, а затем В. С. Румянцева отмечали, что наряду с начальным был организован также и средний класс
[56]. Б. Н. Фонкич был совершенно уверен в том, что это среднее учебное заведение распространенного в греко-православном мире типа; восхождение к высшей школе, очевидно, было запланировано ректором: именно для этого он звал в Москву авторитетного греческого дидаскала Севаста Киминитиса, а также приобрел целый ряд книг, необходимых для учебы в академии (а не в среднем учебном заведении); однако отказ последнего и отсутствие иных кадров, способных поднять на требуемый уровень обучение в Типографской школе, не позволили амбициозному проекту Тимофея осуществиться
[57]. По мнению исследователя, в пользу его утверждения о том, что тимофеевское училище не дотянуло до уровня высшей школы, свидетельствует отношение к нему Патриаршего казенного приказа. Как только прибывшие в Москву Лихуды открыли Богоявленскую школу и стали, подобно Тимофею, получать вместе со своими учениками регулярные денежные выдачи из казны патриаршего дома, в записях расходных книг названного приказа сразу же обозначилось отличие в именовании учителей Богоявленской и Типографской школ – Лихуды несколько раз названы «учителями высоких наук», тогда как Тимофей характеризуется теми же словами, что и прежде (просто «учитель», «учит учеников»); да и ученики Лихудов стали получать больше кормовых денег, нежели ученики Тимофея. Впоследствии Тимофей избежал прямого подчинения Лихудам, так как сам патриарх Московский берег его и создал Тимофею возможность для перехода на совершенно не зависимую от Лихудов почетную и высокооплачиваемую должность справщика на Московском печатном дворе. Но, во всяком случае, и речи быть не могло о том, чтобы именно он возглавил академию в Москве, а не Лихуды.
Однако уровень Типографской школы можно оценить и несколько иначе.
Ученики Тимофея могли взойти на несколько более высокую ступень, нежели выпускники среднего учебного заведения. Благодаря наличию в библиотеке книг по философии и богословию, а также в беседах с ректором и самостоятельными усилиями они имели шанс хотя бы частично освоить предметы высшей школы. Источники не дают возможности ясно судить о том, кто из преподавателей тимофеевского училища преподавал тот или иной предмет. Не исключено, что сам «ректор» или же кто-то из греков брались обучать школяров греческого отделения азам богословия или философии. До какой степени объем знаний самих преподавателей позволял им заниматься подобной деятельностью – вопрос открытый. Если бы они имели вполне пригодный для того уровень подготовки, очевидно, не возникло бы надобности в Лихудах, коим иеромонах Тимофей и его сотрудники явно уступали. Однако нельзя исключать того, что учителя тимофеевской школы хотя бы пытались взойти на более высокую ступень преподавательской деятельности, бог весть, насколько успешно.
Во всяком случае, есть основание говорить – хотя бы в предположительном ключе, – что Типографское училище несколько возвышалось по уровню над обычной средней школой греко-православного мира.
Возвращаясь к истории школы в Богоявленском монастыре: в учебное заведение Лихудов, как уже говорилось, перешли те, кто получал образование в медведевской школе при Заиконоспасском монастыре. Да и сами Лихуды со своими учениками переместились в эту обитель, располагавшую значительным книжным собранием
[58].
Так в 1687 году произошло объединение нескольких школ. Из них возникла знаменитая Славяно-греко-латинская академия. Специально для нужд учащихся была построена большая удобная палата в Заиконоспасском монастыре. Не исключено, что, учреждая академию, правительство царевны Софьи руководствовалось некоторыми пунктами медведевской «Привилегии». Но сурового надзорного органа из нее никто делать не стал. Правда, и столь богатого земельного обеспечения, каким собирались одарить ее при Федоре Алексеевиче, лихудовской академии тоже не досталось…
Огромная библиотека Типографского училища большей частью перешла в патриаршую домовую казну. Иеромонах же Тимофей, как уже говорилось, принял почетную должность справщика на Печатном дворе, в которой и пробыл до своей кончины 2 апреля 1698 года. 1680-е годы стали пиком его достижений. Однако и на закате жизни он пользовался уважением, а знания его находили должное применение. Жалованье позволило ему обзавестись личной библиотекой, довольно богатой. Иными словами, судьба этого русского книжника завершилась беспечально.
В Славяно-греко-латинской академии обучались главным образом лица духовного звания и их дети. Уровень образования, которое давала академия, был весьма высоким для XVII века. Историки спорят: следует ли ее считать полноценным высшим учебным заведением, ведь в XVII столетии она именовалась просто «школы» или «схолы»? Это рассуждение неверно: уже летом 1687 года Богоявленская школа Лихудов именуется в приказных документах «новая Ликия», а с 1693 года учебное заведение в Заиконоспасском монастыре четко названо «акедемией», а не «схо лами»
[59].
