Когда был воздвигнут собор? В поисках ответа на этот вопрос искусствоведы обратили внимание на скульптурное изображение в восточной закомаре на северном фасаде собора: в центре – безбородый и безусый муж, сидящий на престоле с юным отроком на коленях, слева и справа – склонившиеся перед ними отроки постарше, по двое с каждой стороны. Было высказано предположение, что на этом рельефе изображен основатель храма князь Всеволод Юрьевич с пятью сыновьями – с младшим на руках, в почтительном окружении других, более взрослых, своих сыновей.
Для Северо-Восточной Руси XII в. строительство каменного храма с его уникальной резьбой являлось делом крайне редким, и нужен был чрезвычайно важный повод для его возведения.
Поэтому исследователи, пытаясь выяснить, что же послужило поводом для возведения храма, обратили внимание на его посвящение святому Дмитрию и предположили, что собор был заложен сразу после того, как в семье Всеволода в 1194 г. родился сын Владимир, крещенный Дмитрием. Н.Н. Ворониным (1904–1976) было высказано мнение, что это именно он изображен на троне с отцом, а рядом с троном помещены фигуры старших сыновей Всеволода: Константина, Бориса, Юрия и Ярослава. Отсюда логически вытекало, что закладка храма была приурочена к рождению 25 октября 1194 г. у князя Всеволода сына Владимира, в крещении Дмитрия
[95].
В пользу данной версии говорило то, что в июне 1193 г. во Владимире случился страшный пожар, во время которого, согласно Лаврентьевской летописи, «города половина погоре, и княж двор», но при этом ничего не говорится о Дмитриевском соборе
[96].
Однако, выдвигая эту версию, Н.Н. Воронин прошел мимо сообщений Лаврентьевской и Ипатьевской летописей о смерти в 1188 г. Бориса (без указания точной даты)
[97]. Таким образом, на 1194 г. налицо были четыре сына Всеволода: Константин, Юрий, Ярослав, Владимир (не считая умерших к тому времени Бориса и Глеба). Тем самым указанная версия вступала в явное противоречие с изображением на северном фасаде собора, где помещены фигуры Всеволода и его пяти сыновей. (В скобках заметим, что источником ошибки известного исследователя стало использование им неверной хронологии рождения детей Марии.)
Поэтому, анализируя изображение, следует признать иной порядок показанных на нем лиц. Из восьми сы новей Всеволода отсутствуют: рано скончавшиеся Борис (умер в 1188 г.) и Глеб (умер 29 сентября 1189 г.), а также последний сын Всеволода Иван, родившийся в августе 1198 г., но имеется Святослав-Гавриил, появившийся на свет 27 марта 1196 г.
Это позволяет датировать постройку собора летним строительным сезоном 1196 г., что хорошо согласуется с летописным известием о принесении 10 января 1197 г. во Владимир из Солуня (современные Салоники в Северной Греции) византийской иконы с изображением Дмитрия Солунского. Летописец именует ее «гробной доской»: «Тое же зимы принесена бысть дска ис Селуня гробная святого Дмитрия месяца геньваря в 10 день на память святаго отца Григорья Нисьскаго»
[98]. Это название дано было не случайно: икона представляла собой образ, написанный на доске от гроба святого, взятой из базилики Святого Дмитрия в Солуни.
Впрочем, изложенная гипотеза стала не единственной. Многих не убедило, что поводом для постройки собора могло стать рождение у Марии 27 марта 1196 г. княжича Святослава, сведений о княжеском имени которого даже не сохранил придворный великокняжеский летописный свод.
Данное обстоятельство привело к тому, что исследователи, единодушно соглашаясь с тем, что главный северный рельеф Дмитриевского собора посвящен прославлению его державного ктитора, стали выдвигать различные версии.
Так, М.С. Гладкая отметила, что «трактовка рельефной композиции северо-восточной закомары как изображения князя Всеволода с сыновьями вызывает сомнения» уже хотя бы тем, что православный муж-средовек изображен безбородым и безусым
[99], и более убедительными считала альтернативные гипотезы.
Согласно одной из них, в образе мужа на троне явлен отнюдь не Всеволод Большое Гнездо: «Всеволода, как младшего из Мономаховичей, надо видеть в юном отроке, посаженном на колени, тем самым возвышенном перед старшими братьями и представленном потенциальным престолонаследником. В тронном же муже, таким образом, следует видеть Андрея Боголюбского»
[100]. Почему без бороды и усов изваян далеко не юный Андрей, человек, бесспорно, благочестивый, гипотеза не объясняет. Также полагали, что «древнерусская традиция отождествляла Всеволода с ветхозаветным праведным правителем Давидом»
[101], и «в отроке, сидящем на коленях представителя благословенного рода, следует видеть юного Давида и иносказательно намек на юного князя Всеволода»
[102]. Тем самым спор о том, кто же изображен на северном фасаде храма, окончательно зашел в тупик.
Вскоре появилась новая датировка возведения Дмитриевского собора. Т.П. Тимофеева выяснила, что «год постройки Дмитриевского собора указан в Летописце владимирского Успенского собора (известен в составе сборников XVII–XVIII вв., хранившихся в соборе): „В лето 6699-е [1191] великий князь Димитрии Всеволод постави на своем дворе церковь камену во имя великомученика Димитрия и верх ея позлати“
[103]. Поэтому дата 1191 г. представляется более вероятной, причем употребление летописцем владимирского собора слова „постави“ говорит не о закладке, а об окончании строительства, т. е. Дмитриевский собор мог быть заложен не позднее 1187/88 г.
[104]».
Правда, при этом исследовательница не пояснила, что послужило основанием для выбора даты закладки храма «не позднее 1187/88 г.». При этом она игнорировала существующий до сих пор обычай, что храм заканчивается строительством с окончанием устройства в нем иконостаса и следующим за этим освящением. В нашем случае речь должна идти об отмеченном Лаврентьевской летописью принесении и постановке в соборе 10 января 1197 г. византийской иконы великомученика Димитрия
[105].
