Что же касается разночтений источников относительно монашеского имени княгини (Марфа или Мария), то здесь следует учитывать одну особенность русского Средневековья. Если человек принимал схиму или монашеский постриг незадолго до смерти, либо принял тайно, его чаще называли по предыдущему имени. Пожалуй, самый известный пример – внук Марии, Александр Невский, в схиме Алексий, но которого все знают под его прежним именем.
Еще при жизни Марии основанный ею монастырь стал усыпальницей представительниц правившей в Северо-Восточной Руси династии. Впоследствии здесь же постриглась и была погребена вторая жена Всеволода Большое Гнездо Анна, с которой он сочетался в 1209 г. (она была дочерью витебского князя Василька Брячиславича). В середине XIII в. тут были похоронены: супруга Александра Невского княгиня Александра (умерла в 1251 г.), их дочь княжна Евдокия, а также его вторая супруга Васса – мать князя Даниила Московского
[121]. Отсюда и второе название монастыря – Княгинин.
В середине XIII – начале XV в. обитель пользовалась вниманием потомков правящей династии великого князя Ярослава Всеволодовича, которые нередко называли своих дочерей Мариями. Особую духовную связь с Княгининым монастырем имела великая княгиня Евдокия Дмитриевна (супруга московского князя Дмитрия Донского), которую часто сравнивали с Марией. Старшая сестра Евдокии была наречена Марией, так же как и одна из дочерей Евдокии, и ее внучка (дочь великого московского князя Василия I). По-видимому, это была суздальская семейная традиция.
Затем известия о Княгинином монастыре исчезают из летописей и других исторических актов вплоть до начала XVI в. Это было связано с тем, что в начале – середине XV в. основанная Марией обитель запустела. Большой урон ей нанесли внезапное нападение на Владимир в 1410 г. рати нижегородско-суздальского князя Даниила Борисовича и ордынского царевича Талыча, последующая феодальная война второй четверти XV в. В результате пожара Успенский собор монастыря обрушился.
Считается, что деятельность монастыря возобновилась лишь на рубеже XV–XVI вв., поскольку в грамотах Василия III 1512 и 1520 гг. он называется «новым». По предположению одного из крупнейших специалистов по древнерусской архитектуре Н.Н. Воронина, Успенский собор был перестроен в конце XV – начале XVI в. На взгляд позднейших исследователей А.Л. Баталова и А.В. Маштафарова, особенности архитектурного облика храма (композиция фасадов, характер декора и трактовка интерьера) указывают на то, что он был возведен гораздо позднее – в 40-50-х гг. XVI в.
[122]
В данном случае нам ближе позиция Н.Н. Воронина. Дело в том, что в одном из списков Новгородской первой летописи младшего извода находим упоминание, что супруга Всеволода Большое Гнездо «постави церковь Успение святыя Богородиця, новый манастырь великымъ княгинямъ». При этом запись с определением Княгинина монастыря как «нового» сделана на листах бумаги с водяными знаками, палеографически относимыми к 1441 г.
[123] Тот же текст дословно повторяется и в Летописи Авраамки, датируемой концом XV в.
[124] Данное обстоятельство позволяет связать попытку возрождения обители как места упокоения великих княгинь с именем матери Василия Темного великой княгини Софьи Витовтовны. Но последующие события, и в первую очередь пленение Софьи Дмитрием Шемякой, затормозили, если не поставили крест на ее планах. Под конец жизни Софья перенесла свое внимание на Вознесенский монастырь в Московском Кремле. Там она приняла монашеский постриг и схиму и была похоронена. С этого момента именно Вознесенский монастырь стал местом упокоения женщин правящей московской династии.
Как бы то ни было, полуразрушенный собор обители был перестроен по московскому образцу и в своем современном виде представляет собой одноглавый крестово-купольный храм. При этом ныне существующий храм был возведен на прежнем фундаменте с сохранением части древних стен (местами до 3 м высотой), которые ныне скрыты под кирпичной кладкой XVI в.
Именно благодаря данному обстоятельству захоронения XIII в. смогли уцелеть. Правда, при этом следует учитывать одно обстоятельство: в силу технологий домонгольского времени размеры храма XIII в. были небольшими. Поэтому княжеские погребения той эпохи устроены не внутри собора, а во внешних стенах (как с северной, так и с южной стороны), точнее – в нишах с полукруглыми сводами с внешней стороны храма. Судя по всему, захоронения произведены на площади ниши и отгорожены стенкой из кирпича на всю высоту аркосолия или до половины. Примеры такого оформления погребений в аркосолиях известны в древнерусских храмах, например, в соборах Смоленска домонгольского времени, да и в самом Владимире.
При этом, как полагал Н.Н. Воронин, проводивший разведочно-археологические работы в обители, в первые годы после постройки храма его окружали неширокие (чуть более 3 м) крытые галереи, выложенные дорогой по тем временам майоликовой плиткой, остатки которой были обнаружены
[125]. Очевидно, эти галереи предназначались для подхода к захоронениям.
При восстановлении собора на рубеже XV–XVI вв. его решено было расширить. После того как стены храма возвели вновь на основании древних кладок, его главный объем увеличили за счет устройства северного и южного приделов на месте бывших наружных галерей.
В литературе встречается утверждение, что северный Благовещенский придел был пристроен к основному объему собора в 1665 г. Возведение южного Христорождественского придела датируется 1749 г. Но в данном случае речь должна идти о реконструкции этих приделов, поскольку впервые они упоминаются уже Степенной книгой в 40-х гг. XVI в.
[126] Для нас данный факт важен тем, что после строительства приделов гробница Марии оказалась уже внутри храма – в северном Благовещенском приделе (с его южной стороны).
Из летописных сообщений известно, что Мария была похоронена в каменном гробу. В Летописце Переяславля Суздальского рассказывалось: «…опрятавше тело ея, вложиша ю въ гробъ каменъ и положиша ю у церкви святыя Богородица въ монастыри, юже бе сама създала и украсила иконами и писаниемъ всю црковь…»
[127] Однако в 2015 г. фрагментов гроба в аркосолии не обнаружили.
Обращение к документам помогло разъяснить это противоречие. Сохранилось описание гробниц Успенского собора Княгинина монастыря, из которого становится известным, что в середине XVII в. мощи Марии были переложены из ветхого каменного гроба (судя по всему, он был сделан из непрочного известняка) в новый деревянный: «А вынели ея трии старицы из каменнаго гроба и положили ея в новом гробе деревянном во всем целу; и лежит во схиме. А старой гроб разсыпался»
[128]. Судя по всему, переложение мощей Марии было связано со строительными работами 1665 г. в Благовещенском приделе.
