Чтобы разобраться в хронологических «неувязках» двух летописных сводов, необходимо ответить на вопрос: каким образом в Ипатьевской летописи появились излишние сведения, по сравнению с Лаврентьевской? Для начала следует вкратце охарактеризовать Ипатьевскую летопись. Она является памятником южнорусского летописания и разделяется на три основные части: «Повесть временных лет» с продолжением до 1117 г., Киевский свод 1199 г. и Галицко-Волынскую летопись, доводящую описание до 1292 г. При этом создание Киевского свода – центральной части данного памятника – уверенно связывается всеми исследователями с именем князя Рюрика Ростиславича. Для нас важно то, что Рюрик Ростиславич являлся свояком Всеволода Большое Гнездо (его сын Ростислав женился на дочери последнего Верхуславе).
Известна давняя традиция, что монархи, помимо извещения подданных о рождении детей, сообщали об этих событиях родичам и свойственникам. Письма такого рода, как правило, имели более личный характер и содержали такие подробности, каких не могло быть в официальных документах. Судить об этом можно, к примеру, по записке Николая II своей тетке Милице Николаевне, написанной в 1904 г. в день рождения долгожданного наследника: «Дорогая Милица! Не хватает слов, чтобы достаточно благодарить Господа за его великую милость… Все случилось так скоро, что я до сих пор не понимаю, что произошло. Ребенок огромный, с черными волосами и голубыми глазами. Он наречен Алексеем. Господь со всеми вами. Ники»
[46].
Возвращаясь в XII столетие, становится понятным, почему в Ипатьевской летописи содержится «избыток сведений» по сравнению с Лаврентьевской – очевидно, Всеволод и Мария не преминули поделиться информацией о рождении сына со свояком и свекром своей дочери. Подобные записи о событиях в жизни родичей обычно записывались в семейные родословники, примеры которых известны по более позднему времени. Данная традиция, уходящая в далекое прошлое, хорошо знакома генеалогам и в определенной мере сохранилась до сегодняшнего дня: многие записывают дни рождения, свадеб и т. п. своих родственников, чтобы не забыть их поздравить с юбилеем.
Аналогичную ситуацию с «избытком» сведений Ипатьевской летописи по сравнению с Лаврентьевской видим в рассказе о замужестве дочери Марии Верхуславы. Согласно Лаврентьевской летописи, она была выдана замуж в 1189 г. за белгородского и торческого князя Ростислава Рюриковича, старшего сына киевского великого князя Рюрика Ростиславича, соправителя киевского великого князя Святослава Всеволодовича: «Князь великы Всеволодъ отда дчерь свою Верхуславу Белугороду за Рюриковича Ростислава, месяца июля в 30 день»
[47].
Ипатьевская летопись, хотя указывает и неверную дату – 1187 г., содержит целый рассказ с любопытными подробностями замужества Верхуславы, отсутствующими в Лаврентьевской. Выясняется, что сразу после Пасхи князь Рюрик послал своего шурина князя Глеба с женой Чюрыной и иными многими боярами с женами в Суздаль к великому князю Всеволоду Юрьевичу просить отдать его дочь Верхуславу за своего сына Ростислава. На Борисов день, т. е. 24 июля, Всеволод и Мария отдали сватам дочь, дав за ней богатое приданое, а сватам подарили богатые дары. Вместо обычного расставания на ближайшем стану, родители провожали Верхуславу до трех станов «и плакася по неи отець и мати, занеже бе мила им и млада соущи осми лет».
Вместе со столь юной невестой ее отец отправил своего сестрича Якова (сына сестры Всеволода Юрьевича) с женой и иных бояр с женами. Свадебный поезд прибыл в Белгород на «Евфросиниев день», т. е. 25 сентября, перед «Богословом» (26 сентября). Именно в этот день состоялось венчание молодых в деревянной церкви Святых Апостолов. Церемонию вел местный епископ Максим. После этого отец жениха устроил грандиозную свадьбу («ака же несть бывала в Роуси», по выражению летописца). На ней присутствовало больше 20 князей. Юная Верхуслава получила от тестя в подарок целый город Брягин. Ее сопровождающие, двоюродный брат Яков с женой и владимирские бояре, удостоились богатых даров, после чего отправились на родину
[48].
Вместе с тем сопоставление двух летописных известий о свадьбе Верхуславы показывает определенные хронологические «неувязки». Согласно Лаврентьевской летописи, Всеволод выдал свою дочь 30 июля. Но Ипатьевская летопись утверждает, что это произошло неделей раньше – 24 июля. Кому же из летописцев в данном случае следует верить?
Оказалось, что правы оба. Для этого необходимо вспомнить, как оформлялись браки в то время. Известно, что венчанию предшествовало составление «сговорной» и «рядной» грамот, в которых определялись условия заключения брака и размеры приданого. О том, что подобные документы были составлены в данном случае, косвенно свидетельствует замечание летописца, что Всеволод дал за ней «многое множьство бе-щисла злата и сребра». Далее следовала сама свадьба. При этом существовал обычай, что в случае, если родители жениха и невесты находились в разных городах и не могли по каким-либо причинам встретиться, свадебный пир первоначально устраивался у одной стороны, а затем у второй проводилось венчание и второй свадебный пир. Так, рассказывая о браке внука Марии – знаменитого Александра Невского, летописец замечает: «Венчася в Торопчи, ту кашю чини, а в Новгороде – другую»
[49]. «Кашу» (свадебный пир) обычно принято было устраивать у отца невесты. Как напоминание об этом, до сих пор известна поговорка «заварить кашу». Исходя из вышесказанного, следует полагать, что 24 июля между сторонами в Суздале был заключен сговор и определены размеры приданого, а 30 июля со стороны родителей невесты был устроен свадебный пир. 25 сентября в Белгороде Киевском в присутствии жениха состоялась уже сама свадьба.
Окончательно убедиться в том, что составитель Ипатьевской летописи использовал именно семейный родословник, доказывает тот факт, что сразу после рассказа о замужестве Верхуславы в ней помещено известие о выдаче Рюриком Ростиславичем своей дочери Ярославы за Святослава, сына новгород-северского князя Игоря Святосла вича (героя «Слова о полку Игореве»). Далее следует известие о приходе «ис половец» старшего сына Игоря – Владимира – с дочерью половецкого хана Кончака и прижитым с нею дитем, которым Игорь устроил свадьбу. Затем видим сообщение о рождении у Всеволода Большое Гнездо сына Юрия
[50]. Поскольку в данных известиях упомянуты люди, так или иначе связанные родством или свойством с Рюриком Ростиславичем, у нас нет сомнения, что перед нами – записи семейного родословника.
