Гурэ родился в Москве в 1922 г. в семье революционеров-меньшевиков, которая спустя год была вынуждена бежать от большевистских репрессий в Берлин. Когда к власти в Германии пришли нацисты, семья Гурэ перебралась в Париж, а в 1940 г. в последний момент успела сесть на пароход до Америки. Леон воевал в Европе в рядах Армии США, после войны получил степень доктора политических наук и был приглашен аналитиком в RAND Corporation. Он питал непримиримую ненависть к коммунистам и был убежденным сторонником холодной войны. В декабре 1964 г. он возглавил новое расширенное исследование «Мотивации и мораль Вьетконга» на щедрый грант в $100 000, выделенный ВВС США, и, в отличие от большинства своих коллег, с энтузиазмом отправился в Сайгон. То, что последовало далее, стало классическим примером искажения научного метода ради достижения нужных целей и обеспечило «экспертное» обоснование для убийства многих тысяч вьетнамцев.
Гурэ каталогизировал захваченное у противника оружие — автоматы из Чехословакии, артиллерийские боеприпасы из СССР, РПГ из Румынии, огнеметы из ГДР — и сделал вывод: Вьетконг является частью глобального коммунистического фронта. Он разместился в просторном особняке на улице Пастера, 176 и принялся активно продвигать свою теорию, встречаясь со всеми более или менее важными американскими визитерами, прибывавшими в Сайгон, и напрочь отвергая любые возражения со стороны своих коллег. На протяжении двух лет он с рвением проповедника ратовал за снятие ограничений на использование авиации: поскольку его «исследование» показало, что противник боится самолетов больше любого другого оружия, логично задействовать авиацию по максимуму. Дополнительный бонус состоял в том, что интенсивные бомбардировки могли вынудить жителей недружественных деревень покинуть контролируемые Вьетконгом зоны и переселиться в районы, подконтрольные правительству и американцам, где «есть возможность наладить эффективный отсев и надзор»
[612]. Логика Гурэ, откровенно бесчеловечная и даже граничившая с безумием, вызывала резкое неприятие у многих его коллег. Однако руководство RAND решило, что популярность их человека в Вашингтоне играет на руку корпорации.
Во время одного из приездов в Сайгон Гурэ столкнулся в аэропорту «Таншоннят» с Сьюзен Моррелл, чей муж, лейтенант Дэвид Моррелл, участвовал в первоначальном исследовании RAND. Она спросила у аналитика, чего тот хочет добиться. «Все просто, — сказал он, похлопав ладонью по портфелю. — Когда ВВС оплачивают счета, ответом всегда должно быть: „Нужно бомбить“»
[613]. Движимый болезненным тщеславием, Гурэ рассматривал Вьетнам только как театр военных действий, на сцене которого разыгрывался один из актов холодной войны. В марте 1965 г. он выпустил первый промежуточный отчет, в котором утверждалось, что военная мощь США уже творит чудеса и увеличение этой мощи сотворит еще больше чудес. В частности, он делал этот вывод на основании того, что год назад 65 % перебежчиков считали, что коммунисты побеждают, тогда как после нескольких месяцев применения США авиационной и артиллерийской огневой мощи доля оптимистов во вражеском стане упала до 20 %.
В докладе также утверждалось, что негативного влияния в связи с этим на настроения гражданского населения не выявлено, что качество вражеских войск ухудшается, дезертирство растет. Гурэ рекомендовал интенсифицировать усилия по уничтожению посевов, чтобы лишить врага продовольствия. Журналисты, такие как Нил Шиэн, не воспринимали Гурэ всерьез, считая его очередным Орфеем холодной войны, напевавшим вашингтонским ястребам приятные для их ушей серенады. Но среди поклонников этого «певца» из RAND было немало принимающих решения лиц: в Пентагоне и Белом доме его приветствовали бурными аплодисментами. Уолт Ростоу считал его гением. После одного блестящего брифинга, проведенного Гурэ в военном министерстве, Макнамара поинтересовался размером его исследовательского бюджета. Узнав, что тот составляет всего $100 000, министр обороны спросил: «Что же тогда вы сможете сделать с миллионом?»
[614] Гораздо больше, уверенно ответил Гурэ. «Вы его получите», — пообещал Макнамара.
После этого триумфа Гурэ не слезал с подиумов, купаясь в лучах обрушившейся на него славы. Когда один из коллег выразил несогласие с его методологией и выводами, Гурэ отмахнулся: «Вчера я говорил с Бобом Макнамарой… я сказал ему, что бомбардировки B-52 станут еще эффективнее… если мы немного улучшим их точность, чтобы не бомбить так много деревень… Тогда мы сможем разрушить их логистику и лишить их поддержки населения»
[615]. На протяжении всего 1966 г. Гурэ сохранял статус влиятельного эксперта. Его команда подготовила в общей сложности 35 000 страниц расшифрованных и переведенных интервью с пленными и перебежчиками, хотя в конце концов даже Уэстморленд начал ставить под сомнение основанные на них оптимистичные выводы. Проведя экспертную оценку выводов Гурэ, его коллега Конрад Келлен, еще один еврейский эмигрант, работавший на RAND, пришел к заключению, что они были в корне ошибочными, основанными на преднамеренно искаженных данных, что объяснялось менталитетом холодной войны.
Конечно, нельзя возлагать на Леона Гурэ прямую ответственность за чудовищную стратегию применения воздушной мощи США во Вьетнаме, однако он обеспечил столь необходимый фиговый листок интеллектуальной респектабельности администрации Джонсона и Пентагону. Он был наглядным воплощением ущербного мышления части экспертного сообщества RAND — о котором с тревогой говорил Майкл Говард, — изолированного от «реалий, случайностей, непредвиденных обстоятельств и всех тех важных вещей, которые имеют значение для понимания войны»
[616]. Авторитетный историк ВВС США писал, что даже командующий 7-й воздушной армией генерал-лейтенант Уильям Момайер в конце концов был «удручен массивным тоннажем бомб, сбрасываемых B-52 на джунгли Южного Вьетнама… без признаков нанесения врагу значительного физического урона, хотя и с небольшим психологическим эффектом»
[617]. Когда Гарри Роуэн в 1967 г. стал президентом RAND, он убрал Гурэ с должности ведущего аналитика, заявив, что деятельность этого человека «наносит вред стране» и корпорации. Апологет бомбардировок сначала был сослан в Дананг с заданием изучить пути инфильтрации противника, а затем уволен.
Трудно не обратить внимание на разительный контраст между тем энтузиазмом, с которым администрация США и Пентагон приветствовали выводы Гурэ, и прохладной реакцией на выводы других аналитиков из Санта-Моники, бросавших тень сомнений на применяемые во Вьетнаме стратегии и тактики. Например, исследование, утверждавшее, что химическое уничтожение посевов почти не причиняет вреда врагу, но обрекает крестьян на голод и лишения, было полностью проигнорировано. Когда его автор прибыл в штаб КОВПВ, чтобы проинформировать о своих выводах высших офицеров, его отправили домой, так и не выслушав. Брюс Григгс, научный советник Уэстморленда, презрительно сказал: «Все это чепуха»
[618], и в Вашингтоне с ним согласились.
