Что касается здоровья, то у солдат ВСРВ было куда больше шансов умереть от холеры или малярии, чем погибнуть в бою. Медсестра Филлис Брин однажды вставляла катетер южновьетнамскому солдату и была потрясена, когда из его тела вылез огромный ленточный червь
[850]. В 1966 г. в Южном Вьетнаме была всего 1000 врачей, из которых 700 были призваны на военную службу. Многие раненые солдаты предпочитали уходить домой, чем терпеть ужасающие условия в военных госпиталях. Однако в госпитале для парализованных в Вунгтау, рассчитанном на 500 человек, палаты были переполнены инвалидами, которым некуда было идти. Иногда родственникам погибших приходилось испытывать страдания не только из-за смерти близкого человека. Когда Нго Тхи Бонг приехала забрать тело своего старшего сына Вана, она узнала, что тот погиб от минометной мины — ей отдали фрагменты его тела в мешке для мусора
[851]. Приехав домой, она обнаружила, что в мешке нет левой руки. Таким образом, согласно буддийским поверьям, дух молодого Вана был обречен вечно бродить по земле, оплакивая утерянную конечность.
Британский журналист Ричард Уэст в 1967 г. писал: «Если послушать заявления американцев, австралийцев или корейцев, а затем то, что говорят обычные вьетнамцы, бросается в глаза одна ключевая разница. Иностранцы полны энергии и энтузиазма. Вьетнамцам все опостылело. Иностранцы всех мастей так долго хозяйничают в их стране, что вьетнамцы уже больше ничего не хотят»
[852]. Что касается южан, то это действительно было так. Но среди их собратьев на Севере было немало убежденных революционеров, таких как д-р Данг Тхюи Чам. Как-то вечером она осталась на ночевку в отдаленной деревушке, недавно пережившей американскую бомбардировку. У местных жителей не было даже керосина, чтобы сварить рис. Но Чам упрямо написала в своем дневнике: «Мы не побеждены. Враг сжег один дом, но мы построим другой. Это нетрудно — нам достаточно нескольких пальмовых листьев. На войне, где ты только сражаешься и работаешь, для жизни требуется очень мало: горшок риса с маринованной рыбой; кусок полиэтилена, чтобы положить на пол в бомбоубежище; одежда, соль, и пара наплечных корзин, чтобы унести свои пожитки, когда приближается враг»
[853].
Казалось, Чам только радовалась этим трудностям: как и многие молодые люди во всех войнах, она испытывала эмоциональный подъем от совместного переживания лишений и тягот, самопожертвования, духа товарищества и риска во имя общего дела. Она была очарована романтикой революционной борьбы и, с колыбели воспитанная в рамках жесткой коммунистической идеологии, не подвергала сомнению ни один из ее постулатов. Дневник этой молодой женщины, если бы он попал в руки Линдона Джонсона или Уильяма Уэстморленда, прозвучал бы для них как приговор: в Южном Вьетнаме, который они отчаянно пытались удержать, вряд ли можно было бы найти хоть одного человека, который был бы проникнут толикой такого пыла.
Глава 18. Тетское наступление
Предыстория
Этот вьетнамский Новый год навсегда отпечатался в памяти и вьетнамцев, и американцев, воевавших в их стране. Все знали, что вопрос: «Где ты был на Тет?» — мог относиться только к 30 января 1968 г. и последующим неделям. Главная ответственность за эту крупномасштабную операцию, закончившуюся для коммунистических сил сокрушительным поражением с катастрофическими потерями, лежит лично на Ле Зуане. Северовьетнамский лидер ошибся в своем прогнозе: вместо всеобщего народного восстания в поддержку коммунистов, на которое он сделал ставку, на призыв откликнулись всего несколько сотен южан. В открытом демократическом обществе такое фиаско стоило бы его лидеру доверия, репутации — и места у руля страны. На деле же произошло невероятное: Тетское наступление ускорило коллапс президентства Джонсона и окончательно лишило американский народ воли к продолжению войны во Вьетнаме. Последствия Тетской кампании наглядно продемонстрировали важную истину о современной войне: об успехе или неудаче военных усилий нельзя судить исключительно или даже преимущественно на основе военных критериев. Решающую роль играет общественное восприятие, а события в феврале 1968 г. были восприняты как катастрофическое поражение американской военной силы. Коммунисты же добились триумфа — всего лишь благодаря тому, что показали свою способность погрузить Южный Вьетнам в хаос и кровопролитие, даже если для этого придется пожертвовать тысячами жизней собственных бойцов и невинных мирных граждан.
Предыстория Тетского наступления началась в июне 1967 г. с ожесточенных споров среди членов Центрального военного комитета в Ханое. Еще в прошлом году было достигнуто согласие о необходимости начать на Юге «всеобщее наступление-восстание», как только сложатся благоприятные условия. Ле Зуан, Ле Дык Тхо и глава ЦУЮВ Нгуен Чи Тхань считали, что такой момент настал: они выступали за решающий удар. Зяп вместе с еще одним генералом старшего поколения и заметно ослабевшим Хо Ши Мином считал необходимым поддерживать прежние темпы военных усилий и параллельно начать переговоры с американцами. Хо опасался тяжелых потерь и ухудшения стратегического положения коммунистов в случае затяжной войны. На тот момент в Южном Вьетнаме находилось 492 000 американских военнослужащих, плюс 61 000 военнослужащих союзников, плюс 342 000 солдат ВСРВ и 284 000 ополченцев Региональных и Народных сил — на последних из них приходилось больше половины всех военных потерь. Их поддерживали 2600 самолетов, 3000 вертолетов и 3500 единиц бронетехники.
Сторонники «большой битвы» на Юге были воодушевлены докладом министра иностранных дел о резком нарастании антивоенной оппозиции внутри США: американская пресса, сама того не зная, щедро снабжала коммунистов броскими карикатурами, которые те перепечатывали в своих пропагандистских листовках. Сам министр поддерживал двойную стратегию «война и переговоры». Ле Зуан не отказывался принципиально от переговоров, но настаивал, что переговорный процесс может быть начат только после убедительной демонстрации врагу своей силы и воли. Член делегации НФОЮВ в Ханое сказал советскому дипломату: «Переговоры начнутся только после того, как либо американцы нанесут нам крупное поражение, либо мы нанесем крупное поражение американцам. Все будет решено на поле боя»
[854]. Генерал Ван Тьен Зунг, заместитель Зяпа на протяжении 15 лет, был малограмотным солдафоном, выходцем из крестьянской семьи, в юности работавшим на текстильной фабрике. Устав от осторожности своего высокомерного босса, он переметнулся в лагерь Ле Зуана и поддержал Тетскую кампанию. Впоследствии именно Зунг в значительной степени занимался ее планированием, в котором было допущено много фатальных ошибок.
В июне фракция ястребов взяла верх, добившись приятия нового «Стратегического плана на 1967–1968 гг.». Резолюция № 13 Центрального военного комитета предписывала «максимальную концентрацию усилий… ради достижения решительной победы». И СССР, и Китай предостерегали Ханой против таких действий, но, как позже заметил один офицер ВНА, «все понимали, что победы можно было добиться только одним путем: превратить партизанскую борьбу в классическую полномасштабную войну»
[855]. Ле Зуан заявил, что «полмиллиона человек [на Юге] возьмутся за оружие и присоединятся к нам». 6 июля в ханойском военном госпитале № 108 скоропостижно скончался глава ЦУЮВ: по всей видимости, его сразил сердечный приступ, спровоцированный слишком обильным прощальным ужином перед возвращением на Юг. Вскоре после этого Зяп отправился в Венгрию лечиться от камней в почках, а 5 сентября Хо Ши Мин улетел на «отдых» в Пекин. Вряд ли отбытие из страны этих важных фигур было частью хитроумного плана, призванного ввести противника в заблуждение; это всего лишь свидетельствовало о том, что отныне власть в стране всецело принадлежала Ле Зуану. К 21 декабря, когда Хо вернулся в Ханой, детальный план наступления «Куанг Чунга»
был почти готов.
