Следователь Боб Дестатт узнал о Тетском наступлении, когда ехал на джипе вместе с двумя лейтенантами по дороге к югу от Туихоа. В какой-то момент они заметили вереницу вьетнамцев в лохмотьях, некоторые — в одних шортах, которые пересекали дорогу, и притормозили, чтобы их пропустить. Внезапно раздались выстрелы. «Что за черт?! — раздраженно подумал Дестатт. — Да нас так пристрелят!»
[888] Тут до него дошло, что «среди них есть плохие парни». Трое американцев выпрыгнули из автомобиля и укрылись в придорожных зарослях. Изрядно напуганные, они в конце концов дождались, когда мимо них в сторону города потянулись беженцы. Дестатт, говоривший по-вьетнамски, остановил одну семью и попросил: «Когда встретите правительственные войска, пожалуйста, скажите им, что здесь длинноносые попали в беду». Спустя какое-то время на дороге появился взвод Региональных сил. «Это вы те самые длинноносые, которым нужна помощь?» — спросил командир. Американцы благословили судьбу, что на этот раз остались целыми и невредимыми.
Пилот палубного истребителя, которому пришлось совершить аварийную посадку на авиабазе в Дананге, без сил лежал распростертым на полу в помещении командного пункта, когда туда влетел взбудораженный полковник и истерично заорал: «Это твой самолет там, впереди? Убирайся отсюда! У меня нет для него обваловки! Убирай его!»
[889] Пилот в ответ обматерил его и заявил: «Хочешь его убрать, убирай сам». Полковник стал еще эмоциональнее и закричал, что вытолкнет самолет с парковочной зоны бульдозером. Позже пилот вспоминал: «Я понял, что имею дело с сумасшедшим. Он съехал с катушек». Вместо того чтобы смотреть, как «утюжат его прекрасный истребитель», пилот натянул свой противоперегрузочный костюм и вылетел в темноту, два часа спустя приземлившись на Филиппинах.
В 21:00 вечера 30 января в Сайгоне был схвачен вооруженный вьетконговец, который признался, что через шесть часов силы НФОЮВ планируют атаковать одновременно несколько целей в городе и вокруг него. Через полчаса был схвачен еще один партизан, несший два АК-47 со складными прикладами. Предпринимать какие-то значительные передислокации сил уже было слишком поздно, но большинство американских и южновьетнамских подразделений были предупреждены о готовящихся атаках. Многие партизанские группы, которые никогда не были в большом городе, заблудились в лабиринте сайгонских улиц: так, местные жители передали полиции крестьянского подростка-вьетконговца, который сидел на бордюре и плакал, потеряв своих товарищей.
Чан Бать Данг был взбешен тем, что его батальоны опаздывали на исходные позиции: последние километры до Сайгона им пришлось преодолевать почти бегом в полной темноте. Он разложил свои карты на полу небольшого буддистского храма в пригороде, когда в центре города уже раздались первые выстрелы. Один из батальонных командиров пожаловался, что ему приказано атаковать склады ГСМ в Нябе, но он понятия не имеет, где те находятся, а его люди вымотаны после длительного перехода. Когда Данг попытался настроиться на волну радио Сайгона и радиостанции ВСРВ, в эфире царила тишина: он решил, что передатчики уже находятся в руках коммунистов, и его охватил кратковременный приступ ликования. В храм тек поток местных жителей, которые несли партизанам дыни, фейерверки, чай, медикаменты и Тетские пироги. Пока все шло хорошо.
Символическое унижение
В 01:30 31 января передовые отряды сил НФОЮВ, общая численность которых в столичном округе достигала 4000 человек (подразделения ВНА в столицу не входили), нанесли удары по нескольким целям в Сайгоне. Одним из первых был атакован президентский дворец, но президент Нгуен Ван Тхиеу отбыл на праздничные дни в Митхо, а его охрана без труда отбила нападавших — 13 мужчин и одна женщина отступили в соседний жилой дом, где были один за другим убиты в ходе 15-часовой перестрелки. Другой отряд захватил национальную радиостанцию: сочувствующий коммунистам сотрудник передал им ключи. Партизаны удерживали здание шесть часов, но так и не сумели выйти в радиоэфир: передатчик находился в другом месте, а кабели к нему были перерезаны. Коммунисты также атаковали мост Ньюпорт, несколько объектов в китайском квартале Шолон, а также военные базы рядом с Сайгоном в Лонгбине, Бьенхоа и Таншонняте. Вице-президент Нгуен Као Ки объявил всеобщий комендантский час для гражданских лиц — любой появившийся на улицах Сайгона считался врагом.
Некоторые вьетнамцы стали настолько циничны, что, услышав по ханойскому радио о смене режима в Сайгоне, решили, что вице-президент Ки устроил путч и сверг Тхиеу. Дэвид и Май Эллиотты, ночевавшие в особняке RAND на улице Пастера, были разбужены громким взрывом. Они включили свет, но услышали крик полковника морской пехоты: «Выключите свет! На нас напали!» Эллиотты также решили, что это очередной военный переворот, и спокойно вернулись в постель. На самом же деле взрыв прогремел в расположенном неподалеку посольстве США, нападение на которое стало самым известным эпизодом Тетской кампании.
19 бойцов саперного батальона С-10, которые предыдущие несколько дней скрывались в местной авторемонтной мастерской, подъехали к посольству на небольшом фургоне «Пежо» и такси. Выпрыгнув из автомобилей, они открыли огонь по двум американским военным полицейским, которые отреагировали на это с замечательным присутствием духа: они заперли стальные ворота посольства и застрелили командира взвода ВК и его заместителя. Боевики проделали в стене дыру с помощью 7-килограммового подрывного заряда и пробрались на территорию комплекса. В 02:47 американские полицейские передали по радиосвязи кодовый сигнал о нападении: «Сигнал 300!» Один из них прокричал: «Они уже входят! Они уже здесь! Помогите нам!», после чего был убит. Охранявшие посольство солдаты ВСРВ разбежались. Нападавшие выпустили по зданию канцелярии две ракеты, которые сбросили со стены Большую печать США, ранили одного морпеха и до смерти напугали обитателей посольства. После этого партизаны, которые без командиров попросту не знали, что им делать дальше, заняли оборонительные позиции за высокими бетонными бордюрами, окружавшими несколько больших круглых клумб, и в течение следующих нескольких часов обменивались беспорядочным огнем с горсткой морских пехотинцев и военных полицейских, укрывшихся в посольских зданиях.
Аллан Вендт, 33-летний экономический советник, в тот день был дежурным по посольству. Проснувшись от мощного взрыва, он первым делом нырнул под кровать, после чего позвонил охране на первый этаж и узнал от одного из морпехов, что посольство подверглось нападению. То, что последовало далее, напоминало черный фарс. В здании посольства не было никакого оружия, помимо того, которым были вооружены три охранника, один из которых вскоре был ранен. Вендт был уверен, что сейчас начнется штурм: «Я считал, что живу последние минуты»
[890]. Запершись в бронированной шифровальной комнате, он позвонил в штаб КОВПВ. Штабной офицер заверил его, что они постараются как можно быстрее направить им помощь, но предупредил — в духе приветственного месседжа «Ваш звонок очень важен для нас», который так любят нынешние корпоративные колл-центры, — что им приходится реагировать на многочисленные атаки в столичном округе. Не в состоянии сдержать эмоции, Вендт заорал в трубку: «Посольство — это символ американской мощи во Вьетнаме!» И был абсолютно прав. Офицер КОВПВ успокоил его, что группа на бронеавтомобилях уже в пути, — что в действительности было совсем не так. Дежурный дипломат также позвонил в Оперативный центр Госдепартамента и в Ситуационную комнату в Белом доме — он даже подержал у окна телефонную трубку, чтобы на том конце услышали грохот стрельбы.
