Американский капитан Артур Кэри, прикомандированный к австралийскому контингенту в 1968 г., был впечатлен их радиодисциплиной. В отличие от большинства американских подразделений, передававших оперативные сводки каждые несколько минут, «у австралийцев в командной сети по два-три часа могла стоять полная тишина. В радиоэфире они общались очень спокойно. Не припомню, чтобы за все время, что я был с ними, они бы хоть раз сказали про „подсчет тел“»
[1078]. О последнем Кэри говорил с нескрываемым уважением, однако именно это было одной из причин недовольства американского командования Анзаком. Уэстморленд пенял им за скромную статистику вражеских потерь и считал ошибочной их практику ротации на ТВД целых подразделений, а не отдельных военнослужащих. Генерал-лейтенант Джулиан Юэлл, однажды нанесший визит в 7-й батальон Королевского полка, раскритиковал их «усердное патрулирование… Он подчеркнул важность статистики и подсчета потерь противника. С командиром [австралийского батальона] он разговаривал холодно, высокомерно высказывая свои нарекания. Его визит не вызвал ни дружественных чувств, ни уважения»
[1079]. Австралийцы решили, что американский генерал попросту не умеет нормально общаться с людьми: он пытался добиться беспрекословного подчинения, которое всегда претило австралийской нации, особенно на полях сражений.
Своих военных успехов австралийцы достигали не за счет самоубийственной храбрости, а благодаря правильным решениям, которые принимались младшими офицерами. Однажды в разгар яростного огневого контакта командир патруля Эндрю Фримантл принял решение не атаковать вражескую систему укреплений: «Я подумал, если мы поднимемся и пойдем в атаку в манере банзай, погибнет много людей. Но действительно ли это того стоит?»
[1080] Он приказал отступить. Вечером к нему в домик пришел один из его солдат и сказал: «Босс, мы подумали, ты наверняка переживаешь из-за того, что сделал. Но мы хотели, чтобы ты знал: мы чертовски тебе благодарны. Если бы ты приказал идти в атаку, многие бы из нас не вернулись». Молодой офицер был ободрен такой поддержкой, но именно из-за такого рода тактических решений некоторые американские генералы обвиняли австралийцев в малодушии.
Австралийские высшие офицеры зачастую пользовались среди своих соотечественников и американцев худшей репутацией, чем младшие офицеры и «землекопы», как в Австралии называли рядовых
[1081]. Бригадный генерал Стюарт Вейр, командовавший австралийским контингентом в 1969–1970 гг., был печально известен своим агрессивным и вспыльчивым нравом, чьи приступы гнева, по словам одного австралийского историка, «вызывали у сослуживцев сомнения в его психическом здоровье». Эффективность усилий Анзака подрывалась прискорбно ошибочным решением, принятым предшественником Вейра. В январе 1967 г. непопулярный бригадный генерал Стюарт Грэм сместил приоритет с осторожной стратегии «блокировать и зачищать» на агрессивную стратегию «искать и уничтожать», что привело к резкому росту потерь. Коммунисты легко избегали прямых столкновений, как они сделали это в июле 1967 г., когда в ходе операции «Паддингтон» девять американских, австралийских и южновьетнамских батальонов безуспешно попытались заманить в ловушку полк ВК. Следующей весной австралийцы провели более успешную крупную операцию «Пиннару», в ходе которой были уничтожены системы подземных укреплений и захвачено много оружия, однако сами австралийцы понесли большие потери от мин-ловушек. Их контингенту попросту не хватало людей, чтобы зачистить так называемую Секретную зону Миньдам в гористой местности Лонгхай, которая оставалась прибежищем коммунистов до конца войны.
Опыт вьетнамской войны для австралийских пехотинцев мало чем отличался от американского: «Все время надоевшее до чертиков, изнурительное патрулирование, когда ты, навьюченный как буйвол, продираешься сквозь густые заросли, в сотый раз теряя свою шляпу, теряя счет шагам, не имея времени нормально перекусить, порой круглыми сутками пробираясь по ручьям и болотам, весь мокрый и грязный, — и так день за днем, в поисках того, что наши командиры называют „интересными“ районами»
[1082].
В попытке компенсировать нехватку личного состава бригадный генерал Грэм принял еще одно необдуманное, ставшее пагубным решение — отделить вьетконговцев от населения и риса с помощью 13-километрового барьера, простиравшегося от побережья до возвышенностей Лонгхай. Барьер представлял собой два параллельных заграждения из колючей проволоки на расстоянии около сотни метров друг от друга, которое саперы заполнили 22 600 минами. По задумке Грэма, австралийцы должны были вести патрулирование с одной стороны барьера, южновьетнамцы — с другой. Первые несколько месяцев казалось, что план Грэма сработал: некоторые отряды ВК, отрезанные от источников продовольствия, были вынуждены жить на подножном корму и голодать. Но затем вьетконговцы обнаружили, что минное поле почти не охраняется. С присущей им изобретательностью они выкопали тысячи мин и установили их в других местах. В последующие годы австралийцы и новозеландцы несли постоянные потери от собственных же мин, попавших в руки врага, — это был примерно каждый десятый погибший. В одном батальоне на минах подорвались 64 человека, 48 из них — на минах австралийского производства
[1083]. Дополнительные проблемы возникли, когда барьер был признан неэффективным, и его решили убрать: танкисты и саперные подразделения несли такие большие потери, что от разминирования было решено отказаться. Эта ползучая катастрофа вызвала громкий скандал в австралийских СМИ. Оппозиционные политики назвали ее «трагическим символом всей бесполезности и бессмысленности участия Австралии в этой войне»
[1084].
«Эта вьетнамская война — странная штука, — размышлял лейтенант Роб Франклин, сын водителя грузовика из Брисбена. — В Первой мировой солдаты шли в атаку и знали, что враг там, на той линии траншей. Но в этих вьетнамских зарослях ты никогда не знал, есть ли там враг и где он. Иногда несколько недель проходило без единого выстрела. Понятное дело, ты ослаблял бдительность. И вдруг, откуда ни возьмись, вокруг тебя начинался ад»
[1085]. Чуть ли не в первый день Франклин едва не совершил катастрофическую ошибку при обеспечении огневой поддержки новозеландской стрелковой роты: его минометный взвод нанес удар менее чем в 15 м от своих союзников. Мучительно осознавая возможные последствия своей ошибки, лейтенант «постарел лет на десять». Ему казалось, что он не сумеет «с этим справиться». Проведя бессонную ночь, наутро Франклин с подгибающимися от страха коленями явился к командиру новозеландской роты. «Но тот оказался фантастическим парнем. Он просто сказал мне: „В следующий раз будь повнимательнее“». И Франклин больше не оплошал.
