Как и в эпоху Вьетминя, вьетконговцы иногда пытали и убивали своих жертв на глазах у согнанной толпы деревенских жителей. Одна женщина, чьи двое сыновей служили в ВСРВ, была зарублена мачете. Мужчина, которого закапывали заживо, не переставал кричать: «Я же умру! Я умру!», пока его крики не затихли под слоем земли. Еще один мужчина был убит только лишь потому, что его видели выпивающим с местным полицейским. На одного крестьянина, который поддерживал коммунистов из убеждений, приходилось двое, кто делал это из страха. Тем не менее реальная поддержка все же существовала, отчасти потому, что революция давала беднякам чувство принадлежности к чему-то большему, возвращала гордость и самоуважение униженному народу. Немаловажным фактором была и предосторожность, вызванная растущей убежденностью в том, что режим Зьема обречен и будущее — за коммунистами.
К началу 1960 г., по утверждению коммунистов, так называемые вооруженные пропагандистские группы Вьетконга убили 1700 правительственных чиновников, деревенских старост, учителей, медработников и еще 2000 взяли в заложники. По всему Центральному нагорью то тут, то там вспыхивали восстания. Войска Зьема жестоко их подавляли и восстанавливали контроль над территориями. После принятия нового драконовского Закона об измене были арестованы тысячи диссидентов и представителей религиозных меньшинств, а также подозреваемых в связях с коммунистами. Были возвращены казни на гильотине, которая вновь стала любимым орудием правительственных палачей.
Многие вьетконговцы разочаровались нежеланием ЦУЮВ — и в конечном счете Ханоя — санкционировать эскалацию партизанских действий в полномасштабную открытую войну. Местные коммунисты возобновили призывы к оружию, чтобы противостоять «безжалостному терроризму»
[184] Сайгона. В отсутствие активных боевых действий и надежды на скорую победу, скука и лишения партизанской жизни для многих были невыносимы. Боец одного отряда, базировавшегося в дельте Меконга, вспоминал, что вокруг их лагеря стояла зловещая мертвая тишина, которая нарушалась только криками диких животных: «В гуще джунглей, с грязной водой и малярией, жизнь была грустной штукой»
[185]. Их командир однажды закричал перед старшими офицерами, стуча кулаком в грудь: «Я лучше умру, чем буду жить так! Давайте начнем воевать!»
Наконец, в сентябре 1960 г. ЦУЮВ выпустило долгожданный приказ: поднять скоординированные восстания против правительственных сил. После этого охваченные революционным сопротивлением территории начали расширяться с поразительной скоростью. Вскоре треть населения Южного Вьетнама, около 6 млн человек, жила на территориях, открыто или тайно контролируемых Вьетконгом. Партработники энергично приступили к перераспределению земель. Партизаны одерживали значительные успехи, особенно в дельте Меконга, где им помогало хорошее знание местности — разветвленной сети рукавов и проток, а также времени приливов и отливов. Они устраивали засады в узких излучинах и использовали подводные мины, которые прикреплялись к дрейфующим бревнам и приводились в действие с берега с помощью электрических детонаторов. Если Северный Вьетнам построил жестко контролируемое, почти тоталитарное общество, его южный сосед превратился в репрессивное милитаризированное государство. Девять десятых американской помощи тратилось не на развитие экономики или сельского хозяйства, а на оружие, необходимое для защиты режима. Предвидя повторение сценария Корейской войны, американские военные советники активно взялись за создание эффективной армии, способной противостоять вторжению с Севера. В одной из провинций с населением 600 000 человек насчитывалось 600 полицейских, 9 рот Гражданской гвардии и 24 взвода народной милиции, которые базировались на 30 укрепленных постах и охраняли 115 деревень. Несмотря на это, революционная волна нарастала.
1960 г. ознаменовался обострением напряженности холодной войны по всему миру. В апреле пала южнокорейская диктатура Ли Сын Мана, что вызвало ликование в Ханое, который воспринял это как предвестие аналогичной судьбы, ожидающей режим Зьема. Неделю спустя русские сбили над своей территорией американский самолет-разведчик U-2, что положило конец надежде на «разрядку» между Востоком и Западом. Китайско-советский раскол усугублял внутрипартийную борьбу в Ханое, которую Хо Ши Мин тщетно пытался преодолеть. Ле Зуан, Ле Дык Тхо и их прокитайская фракция заняли доминирующее положение в Политбюро. Призывы поддержать вооруженную борьбу Вьетконга становились все более настоятельными — и теперь получили поддержку на самом верху со стороны влиятельной группы сторонников жесткого курса. Единственный вопрос заключался в том, сколько помощи следует оказать и как быстро: Ле Зуан понимал, что войну, которой он так хотел, придется почти полностью вести за счет ресурсов своей страны.
Тем временем 26 апреля 1960 г. в сайгонской гостинице «Каравелла» встретились 18 южновьетнамских политиков, чиновников и интеллектуалов, известных своими антикоммунистическими взглядами, и составили «Манифест Каравеллы», в котором от имени «группы патриотов» призвали правительство изменить курс. Позже в том же году посол США Элбридж Дурброу передал Зьему служебную записку с детальным перечнем реформ, которые Вашингтон считал необходимым предпринять: публикация правительственных решений и бюджетов; контроль выборных представителей над всеми ветвями власти; либерализация законов о прессе и улучшение отношений с иностранными СМИ; регулярные «беседы с народом» на радио; более щедрое кредитование фермеров
[186]. Все это были разумные и необходимые меры для демократического строительства, но совершенно неприемлемые для Зьема. Точно так же, как он проигнорировал «Манифест Каравеллы», он снисходительно списал этот перечень реформ на проявление американской наивности. Если на то пошло, сколько пунктов из этого списка либеральных пожеланий выполнило Северное политбюро?
Вооруженная борьба по-прежнему находилась в центре внимания США. В ответ на активизацию действий Вьетконга Вашингтон направил в Южный Вьетнам дополнительный контингент военных советников, увеличив их общее число с 342 до 692, что нарушало установленное Женевскими соглашениями ограничение. Их командующие, в том числе генерал Сэм Уильямс из Группы военной помощи и содействия (Military Aid and Assistance Group/MAAG), рассматривали партизан исключительно как проблему безопасности, которая должна решаться с помощью оружия.
В конце 1960 г. движение сопротивления было официально переименовано в Национальный фронт освобождения Южного Вьетнама, сокращенно НФОЮВ. Важно отметить, что, хотя все ее лидеры были коммунистами, эта военно-политическая организация позиционировала себя как коалиция патриотических сил. Новому президенту США Джону Кеннеди ее охарактеризовали как политическую силу, которая представляет собой неприемлемую угрозу для свободы и демократии в Юго-Восточной Азии. В принятой на учредительном конгрессе Программе действий НФОЮВ провозгласил своими целями достижение социального единства на Юге; свержение режима Зьема; изгнание американцев; перераспределение земли; воссоединение страны путем переговоров
[187]. О строительстве сталинского общества, о котором мечтал Ле Зуан, не упоминалось ни словом.
