В годы, последовавшие за Женевскими соглашениями, обе части разделенного Вьетнама постигла одинаково несчастливая участь: обе новорожденные страны оказались под властью некомпетентных и бесчеловечных правительств. Если бы крестьяне на Юге знали о тяжелом положении своих северных собратьев, возможно, они бы не так роптали: по крайней мере, на Юге мало кто голодал. Американцы ошибочно видели в разгорающемся пламени революционной партизанской войны руку Москвы и Пекина. На самом же деле до 1959 г. сопротивление сайгонскому режиму носило стихийный характер и опиралось только на местные силы. После этого оно несколько лет получало помощь от Северного Вьетнама без какого-либо вмешательства иностранных государств.
Ле Зуан был ключевой фигурой, стоявшей за возобновлением борьбы за объединение страны: трудно переоценить его личную роль в том, что произошло дальше. Что касается других членов Политбюро, то справедливым будет предположить, что многие из них приветствовали войну на Юге как способ избежать признания того, что их политика потерпела полный провал внутри страны, или же чтобы дать новый смысл жизни своему обнищавшему народу. На их удачу, «империалистический враг», необходимый для существования режима, сделал ставку на «дохлого осла», коим оказался Нго Динь Зьем. По большому счету, в войне, которая постепенно разгоралась, ни одна из сторон не заслуживала победы.
Глава 6. Кеннеди готовит сцену
«Они потеряют страну, если только…»
Когда Дуайт Эйзенхауэр информировал своего преемника Джона Кеннеди о спектре вопросов, с которыми тому придется столкнуться на посту президента, он ни словом не упомянул про Вьетнам, но на соседний Лаос обрушился со всей резкостью старого вояки. По словам Эйзенхауэра, Госдепартамент предупредил его, что Лаос был «нацией гомосексуалистов»
[188], и это позабавило Кеннеди. Лаос первая кость домино, утверждал уходящий президент, падение которой повлечет за собой сначала соседний Таиланд, а затем и всю Юго-Восточную Азию. Именно Лаос станет для нового главнокомандующего испытанием на твердость духа, обрядом инициации. Для последующих поколений такой взгляд мог бы показаться странным, но многие современные наблюдатели видели ситуацию именно так. Лаос, некогда известный как «земля миллиона слонов», в те дни оказался в центре внимания мировой общественности и СМИ как арена противостояния между коммунистическими и антикоммунистическими силами. В 1960 г. газета The New York Times посвятила этой крошечной стране с дикой и малозаселенной территорией в три раза больше печатной площади, чем Вьетнаму.
Лаосский народ или, вернее, множество этнических групп, которые его составляют, озадачивал внешний мир тем, что, казалось, со смехом шел через все политические потрясения, голод, гражданские войны и привнесенные извне трагедии последних ста лет. Лаосцы обожали шумные празднования и фаллические шутки; неудивительно, что их любимым праздником был весенний фестиваль ракет, когда каждый делал собственную пиротехническую ракету, иногда огромных размеров, и запускал ее со смертельным риском для жизни и имущества. В октябре 1953 г. Франция предоставила Лаосу независимость. Подозревая, что Китай и СССР пытаются присоединить его к коммунистическому лагерю, в конце 1950-х гг. США начали вливать в Лаос деньги. После посещения страны журналист The Wall Street Journal писал, что ее руководство «с упоением купается в американской помощи», покупая большие машины и холодильники, в то время как среднегодовой доход на душу населения составляет всего $150. Интерес ЦРУ к Лаосу в немалой степени был вызван тем, что его агенты, такие как техасец Билл Лаир, влюбились в этот новый театр противостояния коммунистической угрозе. Коллега Лаира Роберт Эмори позже сказал, что многие сотрудники ЦРУ рассматривали Лаос как «отличное место для войны»
[189]: за пределами столицы Вьентьян можно было делать все что угодно: переходить границу, воевать, выращивать наркотики, — не беспокоясь о том, что кто-нибудь вам помешает.
Правительство Лаоса, если таковым можно назвать алчное скопище представителей местной политической элиты и генералов, худо-бедно удерживало власть до 1960 г., когда между противоборствующими группировками разразилась гражданская война с ожесточенными боями на улицах Вьентьяна. Американцы поспешно убедили себя в том, что монархической стране грозит красный переворот. Действительно, страна была наводнена коммунистическими силами — как вооруженными отрядами местного военно-политического движения Патет Лао, которое время от времени пыталось получить место в коалиционном правительстве, так и подразделениями северовьетнамских войск. Билл Лаир сделал блестящий ход, заключив сделку с генералом Ванг Пао из народности хмонгов. В обмен на деньги и оружие этот военачальник мобилизовал ополчение хмонгов и развернул партизанскую войну против коммунистов. Американские вливания в Ванга Пао и ему подобных выросли с $5 до $11 млн в 1962 г. и до $500 млн к концу десятилетия. Ванг поставил под ружье 20 000 бойцов-хмонгов и превратил свою «Секретную армию» в основную ударную силу против коммунистов в Лаосе — а также параллельно сколотил приличное состояние на торговле наркотиками. ЦРУ направило в Лаос около 700 своих агентов, большинство из которых занимались тайными парамилитарными операциями, обеспечивая оружием и продовольствием племенные ополчения и их семьи, курсируя туда-сюда между покрытыми джунглями горами на одномоторных СУВП
Pilatus Porter и время от времени поневоле участвуя в боевых действиях.
Неожиданно эта крохотная страна заняла центральное место в повестке дня Востока и Запада. Рассказывают, что Мао Цзэдун как-то спросил у Ле Зуана: «Лаос — большая страна?»
[190] Вьетнамец ответил: почти 230 000 кв. км с населением 2 млн человек. «Боже мой, у них так много земли и так мало людей! — воскликнул Мао. — [Наша провинция] Юньнань примерно такого же размера, но там живет 40 млн. Что, если бы мы переселили в Лаос 15–20 млн китайцев — разве это не отличная идея?» Поляки и индийцы из МКК благоразумно закрывали глаза на вереницу советских военно-транспортных самолетов, приземлявшихся на авиабазе «Зялам» под Ханоем с военными грузами для Лаоса. Вашингтон настойчиво требовал от британского консервативного правительства поддержать усилия США в Лаосе, и в марте 1961 г. на встрече с Кеннеди премьер-министр Гарольд Макмиллан неохотно пообещал военную помощь, если режим во Вьентьяне окажется на гране краха. В следующем году, когда войска Патет Лао дошли до западной границы Лаоса, Британия дислоцировала в соседнем Таиланде эскадрилью истребителей-бомбардировщиков Hunter
[191]. Это была обычная история: британцы отчаянно пытались избежать новых военных обязательств, но боялись открыто противоречить США.
Американский офицер Майк Эйланд вспоминал, как, будучи курсантом Военной академии в Вест-Пойнте, участвовал в учениях под кодовым названием «Соал» — слово Лаос, написанное задом наперед
[192]. В Вашингтоне Объединенный комитет начальников штабов выступал за ввод наземных войск. Но в мае 1961 г. президент Кеннеди заявил, что предпочитает расширить тайные операции, к которым он питал романтическое пристрастие. По правде говоря, было бы лучше, если бы все иностранные державы убрались из Долины кувшинов восвояси и оставили Лаос в покое. Именно это и призвал сделать эксцентричный правитель соседней Камбоджи принц Нородом Сианук, предложив созвать международное совещание по «нейтралитету» Лаоса как своего рода продолжение Женевской конференции 1954 г. С разной степенью неохоты все заинтересованные стороны согласились. После более года переговоров, главным координатором которых на этот раз выступал американский дипломат Аверелл Гарриман, в июле 1962 г. стороны, включая США, СССР, Китай и оба Вьетнама, подписали новые Женевские соглашения о нейтралитете Лаоса.
