Как показывает история, государства зачастую стремятся вести конфликты теми средствами, которые у них есть, а не теми, которыми следовало бы. В ходе Второй мировой войны две западные морские державы были в значительной степени избавлены от необходимости противостоять сухопутной державе на суше благодаря тому, что Красная армия приняла основной удар на себя и разгромила гитлеровский Вермахт. Вашингтонские политики ошибочно полагали, что во Вьетнаме американские технологии и огневая мощь смогут заменить общепризнанное отсутствие жизнеспособной политической и социальной структуры. Генерал-лейтенант Эндрю Гудпастер как-то предупредил Роберта Макнамару: «Сэр, вы пытаетесь втиснуть врага в рамки вашего плана, но это именно то, чего никогда не следует делать». Американский военнопленный сказал на допросе северовьетнамским дознавателям, что, по его мнению, присутствие США в их стране было на 10 % вызвано беспокойством за судьбу вьетнамцев и на остальные 90 % желанием сдержать Мао Цзэдуна. В таком случае, спросили озадаченные коммунисты, «почему вы не отправились воевать в Китай? Мы тоже не любим китайцев»
[335].
Весной 1964 г. Уолт Ростоу, занявший пост директора по планированию политики в Госдепартаменте, с энтузиазмом поддержал идею Лемея применить подавляющую воздушную силу. Не было проведено никакого анализа с достоверной оценкой эффективности и последствий; весь план строился на предположении о том, что массированные бомбардировки нанесут достаточно сильный ущерб и настолько деморализуют северовьетнамцев, что те оставят Юг в покое. Некоторые высшие офицеры предлагали пойти еще дальше: отправить сухопутные войска в Лаос, чтобы перерезать тропу Хо Ши Мина, или даже в Северный Вьетнам. Таким образом, фраза «идти на Север», которая часто звучала на заседаниях и в меморандумах в ходе дебатов в 1964 г., подразумевала решительные силовые действия от бомбардировок и тайных операций до полномасштабного вторжения. В апреле Кертис Лемей спросил у главнокомандующего силами США в Тихоокеанском регионе адмирала Гарри Фельта, что, по его мнению, нужно, чтобы победить в этой войне. Тот ответил, что США нужно «время от времени наносить удары по Северу»
[336]. Весной 1964 г. Макнамара резко ухудшил свои оценки ситуации во Вьетнаме. Однако его пессимизм имел странный эффект: вместо того чтобы прийти к выводу о необходимости уйти из Индокитая, министр обороны сначала осторожно и неохотно, а затем с пылким рвением принялся ратовать за эскалацию. В апреле сенатор Уэйн Морс в интервью саркастически назвал вьетнамскую войну войной Макнамары. На что министр обороны вызывающе ответил: «Я не против того, чтобы ее называли войной Макнамары. Скажу больше: я горжусь этим»
[337]. Как заметил Роберт Кеннеди, такое заявление было не очень умно с политической точки зрения.
Консервативные журналисты, такие как Уильям Ф. Бакли, Маргерит Хиггинс, Роуленд Эванс и Роберт Новак, призывали сражаться до победного конца. Джозеф Олсоп высмеивал Джонсона за отсутствие силы духа и обвинял в излишней умиротворенности. Понятно, что, если бы президент принял решение отступить, ястребы обрушили бы на него все громы и молнии, на которые только были способны. Однако немало представителей СМИ хорошо понимали, в какой переплет попали США. Личный авторитет Джонсона в то время был достаточно высок, чтобы ему поверили, если бы он сказал американскому народу, что во Вьетнаме США ведут заведомо проигрышную игру и потому должны уйти. Он получил бы мощную поддержку со стороны многих влиятельных журналистов и изданий, включая Уолтера Липпмана, New Republic и The New York Times, которые предсказывали катастрофу, если США решат ввести войска.
Внутри правительства заместитель госсекретаря Джордж Болл был одним из немногих, кто озвучивал наиболее прозорливую и реалистичную точку зрения. Он отвергал утверждение о том, что во Вьетнаме на карту поставлены жизненно важные интересы США, и говорил, что не может понять, каким образом нападение на Северный Вьетнам поможет сайгонскому правительству. Он утверждал, что эту войну невозможно выиграть, на какие бы масштабы военного вмешательства ни решилась администрация США. Разведывательное сообщество было того же мнения и делало неоптимистичные прогнозы по поводу устойчивости режима Нгуена Кханя. 17 февраля, проработав два месяца в американском посольстве в Сайгоне, Дэвид Нес составил для посла Лоджа служебную записку, где написал, что де Голль прав и США должны либо уйти, либо быть готовыми к масштабной эскалации
[338]. Уиллард Маттиас, аналитик из Управления национальных оценок ЦРУ, утверждал, что вьетконговское движение «получает директивы из Ханоя, но почти полностью опирается на собственные ресурсы»
[339]. Он также выступал за политическое урегулирование.
Заместитель министра обороны Джон Макнотон, хотя и был страстным почитателем своего босса и поддерживал его курс на эскалацию, весной 1964 г. испытал приступ сомнений и прозрения, когда сказал своему другу Майклу Форрестолу: «Мы привыкли считать, что всегда есть возможность нажать кнопку „Стоп“, но я в этом сомневаюсь. Я думаю, что с каждым днем сделать это становится все труднее. Каждый день мы понемногу теряем контроль. Каждое неправильное решение, которое мы принимаем, или отказ от принятия решений приводит к тому, что принять правильное решение становится все сложнее. Если мы не нажали кнопку „Стоп“ вчера, те же самые доводы и причины убеждают нас не нажимать ее сегодня. В результате мы увязаем все глубже и глубже»
[340]. Макнотон не сомневался, что США преследуют во Вьетнаме своекорыстные интересы: «На 70 % это стремление избежать унизительного поражения (и удара по нашей репутации как гаранта), на 20 % — нежелание отдавать Южный Вьетнам (и прилегающие территории) в руки китайцев и, возможно, на 10 % — забота о южновьетнамском народе, желание принести ему лучшую жизнь и свободу»
[341].
Вряд ли в частном порядке кто-то в Вашингтоне сомневался в шаткости сайгонского режима и обреченности его военных усилий. Но вплоть до 3 ноября, пока Джонсон не получил от американского народа мандат избранного президента, плохие новости оставались под запретом: нужно было всеми силами удержать ситуацию в Южном Вьетнаме от полного развала. В марте Макнамара вместе с Максом Тейлором посетил Вьетнам, где открыто высказался в поддержку генерала Кханя. Бригадный генерал Уильям Депью писал домой из Сайгона: «Скоро все люди из Вашингтона переберутся во Вьетнам, так что здесь не останется места для самих вьетнамцев. Что ж, возможно, это неплохой способ выиграть войну»
[342].
