Тем летом, как и на протяжении всей войны, дни относительного затишья в Сайгоне вызывали в Вашингтоне приступы оптимистичной надежды на то, что, возможно, кардинальных решений удастся избежать. Уэстморленд, поддерживаемый Лоджем, на стратегической конференции в Гонолулу заявил, что «ситуация достигла дна, стабилизировалась и начинает медленно улучшаться… Не будет никакого краха Южного Вьетнама, если только не произойдет какого-либо чрезвычайного насильственного события вроде переворота или громкого убийства»
[359]. Макнамара и глава ЦРУ Маккоун придерживались более пессимистичного взгляда, но Уэстморленд и бывший посол стояли на своем.
Новый глава КОВПВ отлично справлялся с той частью своих обязанностей, которая требовала управленческих навыков. Один офицер описал штаб Уэстморленда как «сливки из сливок»
[360]. Начальник штаба Дик Стилвелл и миниатюрный генерал Депью были трудоголиками, как и их босс. Все административные вопросы, связанные с расширяющимся американским присутствием, решались с замечательной эффективностью, хотя и со значительными социальными и экологическими издержками для самого Вьетнама. Военные дела, однако, шли не так хорошо. 28 июля Депью написал домой: «Здесь собралось столько нашего генералитета, что, честно говоря, бедные маленькие вьетнамцы ошеломлены и подавлены. Мне кажется, они даже напуганы происходящим… они явно устали от войны и очень хотели бы избежать еще десяти лет изнурительного и кровопролитного „умиротворения“. Я уверен, они бы предпочли, чтобы мы напали на Северный Вьетнам вместо них»
[361]. В августе он добавил: «Трудно представить, как мы сумеем победить, если лидеры их страны не верят в возможность победы».
В Вашингтоне медленно, незаметно, но неуклонно нарастали ястребиные настроения. Макджордж Банди, Дин Раск и Джон Маккоун настаивали на вводе сухопутных войск сразу после выборов, хотя еще на саммите в Гонолулу Раск подчеркивал «неготовность американской общественности принять наращивание военной активности». Макнамара по-прежнему остерегался посылать армию, но теперь поддерживал бомбардировку Севера. Разведка выдвинула новый тезис: поскольку у Ханоя такая скудная промышленность и инфраструктура, он будет особенно чувствителен к ее уничтожению. Заместитель госсекретаря Джон Макнотон, долговязый и бойкий молодой юрист, предложил по-восточному изощренную стратегию бомбардировки, навеянную древним китайским способом казни «смерть от тысячи надрезов»: «Мы должны наносить удары, которые постепенно повышают уровень боли, но не убивают до конца». На встрече начальников штабов в Белом доме 31 июля Уоллес Грин в очередной раз заявил о своей убежденности в том, что единственный способ достичь приемлемого результата на Юге — перенести войну на территорию Северного Вьетнама. Текущая политика, заявил суровый морской пехотинец, «нарушает фундаментальный принцип ведения войны, поскольку позволяет врагу диктовать, на каких территориях ведутся боевые действия»
[362]. Джонсон сделал странное заявление, сказав, что во многих отношениях перед Южным Вьетнамом стоит та же проблема, что и перед США, — «оправиться от убийства своего президента». Хотя он пообещал генералам, что в случае возникновения необходимости в срочных военных шагах не будет никаких политических колебаний, никто ему не поверил: все, абсолютно все было подчинено достижению главной цели — победе на президентских выборах, до которых теперь оставалось меньше 100 дней.
Глава 9. В заливе
Ложь
Вряд ли когда-нибудь закончатся споры о том, что толкнуло Линдона Джонсона на этот шаг — желание продемонстрировать свою твердость духа американскому народу в преддверии ноябрьских выборов 1964 г. или же нарастающий кризис. В августе, за две недели до съезда Демократической партии, война в Юго-Восточной Азии приняла новый поворот. С января американцы активизировали тайные операции на территории Северного Вьетнама в рамках Оперативного плана OPLAN 34-A. Целью было дестабилизировать ситуацию в стране с помощью рейдов коммандос и заброса агентов. Если об успешности вьетнамской войны в целом существуют разные точки зрения, то об OPLAN 34-A можно сказать только одно: американцы абсолютно напрасно пожертвовали жизнью и свободой нескольких сотен вьетнамцев. Начиная с 1961 г. северовьетнамская разведка играла в «радиоигры» с американскими организаторами парамилитарных операций, используя перевербованных радистов из захваченных групп. Это, вместе с просачиванием двойных агентов на Юге, фактически не оставляло группам шанса. В 1963 г. на Север было заброшено 80 групп. По словам Гилберта Лейтона из ЦРУ, «мы подозревали, что среди них [южан] были агенты… Когда я начал набирать людей, меня спросили: „Вы не боитесь, что в ваши группы могут попасть вьетконговцы?“ Я ответил: „По нашим оценкам, их не больше 10 % — всего один человек на девять лояльных людей“»
[363].
Билл Колби признал полный провал этих усилий: «Было очевидно, что подобная тактика не работает и не будет работать. Поэтому нам следовало прекратить это делать»
[364]. Зимой 1963 г. он прямо сказал об этом Роберту Макнамаре, но тот остался при своем мнении. Министр обороны считал, что спецоперации позволят обеспечить необходимое давление на Ханой, если поместить их под контроль КОВПВ и усилить военными «мышцами». В декабре он сумел убедить в этом Линдона Джонсона, и уже в январе был запущен в действие оперативный план OPLAN 34-A. Почти 200 подготовленных южновьетнамских агентов на парашютах, небольших лодках или даже вплавь проникли на территорию Северного Вьетнама. Операции были удручающе непродуманными: часть агентов получила инструкции установить контакты с католическими священниками, которые, как предполагалось, должны были придерживаться антикоммунистических настроений. Это действительно было так, однако — именно поэтому — церкви находились под пристальным надзором местных спецслужб. Некоторые агенты выдали себя тем, что были одеты в ботинки, а не типичные сандалии. Одному «шпиону» хватило ума надеть синие американские джинсы — они были присвоены как трофей арестовавшим его солдатом. Многие агенты сами сдавались властям, едва ступив на северовьетнамскую землю.
Северовьетнамцы устраивали над агентами Сайгона показательные судебные процессы. Те, кто сопротивлялся захвату, приговаривались к расстрелу. Многие были брошены в тюрьмы на неопределенный срок: последние выжившие были выпущены на свободу только в 1995 г. Полковник Клайд Рассел, возглавлявший Группу исследований и наблюдений (Studies and Observation Group/SOG), которая руководила реализацией OPLAN 34-A на территории Индокитая, позже признал перед Объединенным комитетом начальников штабов: «На большинство этих людей мы не возлагали никаких надежд… За все время у нас не было ни одной успешной операции»
[365]. Тем не менее операции продолжались, потому что некоторые принимающие решения лица в США, в первую очередь Макнамара, считали, что это недорогой, не привлекающий внимания и эффективный способ держать врага в напряжении.
