На фоне продолжающихся бомбардировок Северного Вьетнама и набирающего обороты развертывания войск президент время от времени неуклюже протягивал оливковую ветвь. В апреле, выступая в Университете им. Джона Хопкинса, он заявил, что, если Ханой откажется от войны, США предоставят на строительство плотины на Меконге $1 млрд — огромная взятка за то, чтобы оставить Сайгон в покое. После этих слов Джонсон наклонился к своему молодому помощнику Биллу Мойерсу и, похлопав того по колену, сказал: «Старина Хо не сможет отказаться». И самодовольно повторил: «Да, старина Хо не сможет отказаться». Ханой, разумеется, отказался, чем привел Джонсона в полное недоумение.
13 мая президент распорядился на пять дней прекратить бомбардировку, чтобы передать через Москву новое предложение о мире. Фам Ван Донг отказался даже читать послание американцев. Остается только гадать, как могла бы повернуться история, если бы взятка в $1 млрд была предложена с бо́льшим дипломатическим тактом. Если бы полуголодным людям на Севере сказали, что они могут получить щедрую помощь, согласившись отсрочить воссоединение с Югом, кто знает, как они могли бы отреагировать? В конце концов, национальной гордостью сыт не будешь. Но империалисты предложили им эти грязные капиталистические деньги, словно помои свиньям, на глазах у всего мира. Было немыслимо, что Ханой согласится взять их.
В Вашингтоне все еще были убеждены, что СССР может в любой момент остановить войну — достаточно его новым лидерам Леониду Брежневу и Алексею Косыгину снять трубку и позвонить в Ханой. Дин Раск сказал советскому послу Анатолию Добрынину: «Мы находимся в замешательстве, как действовать дальше, исходя из того, что обе наши страны хотят мира»
[443]. Русские были встревожены эскалацией и опасались, что американцы могут применить во Вьетнаме тактическое ядерное оружие. Однако Добрынин ничем не смог помочь Раску: Москва отказалась брать на себя неблагодарную роль посредника в ситуации, когда обе воюющие стороны были решительно настроены достичь военного превосходства в преддверии любых переговоров.
Джонсон кипел от негодования. В разговоре с сенатором Фулбрайтом он сказал, что отказ Ханоя от его мирного предложения — уйти с Юга в обмен на прекращение бомбардировок — вынуждает США расширить военные усилия. Однако мир видел, что администрация США колеблется. 17 мая 1965 г. лондонская The Times писала: «Бомбардировка как дипломатический инструмент потерпела неудачу… В настоящий момент США стоят на нижней ступеньке лестницы эскалации и очень не хотят подниматься выше, но у Ханоя нет причин помогать им спуститься на землю». Хотя вместо метафоры с ведущей вверх лестницей следовало бы скорее использовать сравнение с ямой или болотом, газета правильно поняла, что Белый дом находится в замешательстве. 7 июня Уэстморленд без обиняков сказал Вашингтону, что Южный Вьетнам потерпит военное поражение, если только США не развернут там 44 маневренных батальона: «Я не вижу никакого доступного нам плана действий, кроме усиления»
[444].
Заместитель Госсекретаря Джордж Болл подготовил очередную докладную записку с возражениями против отправки дополнительных сил: «Прежде чем направлять в Южный Вьетнам бесконечный поток людей и ресурсов, мы должны убедиться в том… что наши войска не увязнут в джунглях и рисовых полях, пока страна медленно распадается на части». Но Объединенный комитет начальников штабов поддержал оценку ситуации, которую дал глава КОВПВ, и его просьбу об усилении. Президент сказал группе ведущих конгрессменов: «Уэсти нужна помощь — и я собираюсь ее предоставить». Генеральный прокурор Николас Катценбах обрадовал Белый дом тем, что «с правовой точки зрения на этот раз [администрации] не требуется разрешения конгресса» для расширения военного присутствия
[445]. 16 июня Макнамара объявил, что американский контингент во Вьетнаме решено увеличить до 70 000 человек.
Два дня спустя стратегические бомбардировщики В-52 начали бомбардировку предполагаемых районов концентрации партизан на территории Южного Вьетнама. На протяжении следующих восьми лет бомбардировщики осуществили 126 615 вылетов в рамках операции под кодовым названием «Световая дуга» и сбросили 4 млн тонн бомб. Летные экипажи называли эти боевые вылеты «развозкой молока». Как заметил пилот Даг Купер, «в этом деле было столько же увлекательного, сколько в работе водителя фургона, которому между рейсами некогда выпить чашечку кофе»
[446]. По словам одного штурмана, его экипаж бомбил «бесконечную последовательность координат на карте… но [от бомб], казалось, не было никакого толку — они разве что проделывали дыры в гуще джунглей»
[447]. С середины 1968 г. бомбометание начали вести не по указаниям бомбардиров, а с помощью наземных РЛС наведения системы Skyspot. Стратегические бомбардировщики B-52, совершавшие боевые вылеты над Южным Вьетнамом, а затем над Камбоджой и Лаосом, не подвергались практически никаким опасностям, кроме небольшого риска аварий. Большинство этих престарелых монстров страдали от коррозии, которая в условиях повышенной влажности и соленого морского воздуха беспощадно разъедала их стальные конструкции и провода. Так, один самолет взорвался на собственных бомбах, которые во время взлета, вероятно из-за замыкания проводов, были сброшены с подкрыльных держателей на взлетно-посадочную полосу. За восемь лет операции «Световая дуга» из-за подобных казусов было потеряно только 12 бомбардировщиков: жертвы экипажей B-52 были несопоставимы с теми разрушениями и страданиями, которые они несли вьетнамской земле.
Глава 11. Эскалация
«На дне бочки»
Между тем у власти в Сайгоне обосновалась новая военная хунта. Вице-маршал авиации Нгуен Као Ки занял кресло премьер-министра, генерал-лейтенант Нгуен Ван Тхиеу — кресло главы государства. Уильям Банди в отчаянии назвал эту пару «абсолютным дном бочки». Впоследствии Ки рассказал, что на встрече Совета вооруженных сил, на которой было принято решение о его назначении, он обратился к присутствующим с вопросом: «Кто-нибудь из вас хочет стать премьер-министром?» В ответ воцарилось молчание. Только после этого он вызвался взять эту роль на себя. «Я не политик и не дипломат, — якобы сказал Ки своим соратникам. — Единственное, что я умею делать, — это летать на самолетах». Неизвестно, насколько правдива эта история, но приступ скромности охватил Ки лишь спустя годы после изгнания из страны.
Линдон Джонсон продолжал делать вид, что его не беспокоит политический бардак в стране, заявив: «Мы будем действовать решительно, есть там стабильное правительство или нет». Новому премьер-министру Ки было всего 34 года; он получил летную подготовку во Франции, в 1954 г. бежал из Северного Вьетнама, после чего налетал несколько тысяч часов на транспортных и боевых самолетах южновьетнамских ВВС, в том числе участвуя в выброске агентов над северными территориями. Ки был настоящим денди: изящное телосложение, тонкие усики, сшитый на заказ черный летный комбинезон и впечатляющая вереница жен и любовниц. На публике он держался доброжелательно, умел бойко говорить, любил все американское, кроме кока-колы, — и был далек от своего народа, как марсианин. В июне 1965 г. он был уверен, что сосредоточил в своих руках реальную власть, отведя менее яркому Тхиеу церемониальную роль. Но время показало, что Ки заблуждался.
