Он сделал паузу, чтобы посмотреть на камеры, щелкающие перед ним. На мгновение Эрну даже показалось, что Руусканен забыл о его существовании. Но затем он все-таки перевел взгляд на Эрна.
— А справа от меня детектив-суперинтендант Эрн Миксон из Хельсинкского отдела уголовных расследований, ведущий это дело.
Эрн почувствовал, как камеры повернулись к нему и ускорили свою неутомимую работу. Теперь он официально стал лицом расследования, человеком, на чьи плечи лягут все ошибки и последствия потенциального отсутствия результатов. Вспышки высветили морщины на его лице, подчеркнув багаж его лет. Эрн знал, что он выглядит старым. Время конечно же сделало свое дело, но еще это было связано и с сигарами «Румба», свернутым в бумагу эстонским ядом, который он вдыхал в свои легкие на протяжении многих лет, возможно, в большем количестве, чем чистый кислород.
Руусканен начал краткий обзор событий прошлой ночи. По спине Эрна струился пот, подмышки промокли насквозь. Он повернулся к Руусканену, только чтобы не смотреть на обьективы камер, таращившихся на него, как большие черные глаза.
Роджер Копонен… Жена… Полиция… Руусканен говорил лаконично. Эрн не слушал — эти детали он мог перечислить наизусть. Вместо этого он изучал людей, сидящих по другую сторону от Руусканена и надевших темно-синюю форму высшего начальства. Они уместно выглядели бы на официальном мероприятии. Эрн — единственный на сцене не постеснялся надеть черные джинсы, рубашку и твидовый блейзер, знававший лучшие времена. Это была его униформа, рабочая одежда эстонского мальчика на побегушках. Эрн также был единственным членом группы, которому придется отвечать на звонки репортеров после окончания пресс-конференции. Остальные трое вернутся к своей политической деятельности и занятиям, не имеющим ничего общего с реальной работой полиции. Йенс Оранен явно моложе, но два других командира — ровесники Эрна. Можно предположить, что Эрн в какой-то момент сошел с рельсов карьеры и застрял на одном месте. Но Эрн всегда чувствовал, что движется именно так, как ему хочется. В свои пятьдесят лет он находится именно там, где и хотел быть, выполняя работу, о которой мечтал в детстве. Тем не менее в такие моменты, как этот, определенная карьерная аномалия была очевидна.
— И вопросы, касающиеся самого расследования, будут приниматься следственным руководством, — заключил Руусканен. Несколько рук взметнулись в воздух прежде, чем он успел закончить фразу.
— А сейчас у полиции есть подозреваемые? — спросила женщина с первого ряда. Эрн знал, что она работает на общественный телеканал. Как обычно, вопросы начинались с самых очевидных, но Эрн по опыту знал, что по мере того, как будет появляться новая информация, они будут становиться все сложнее.
— У нас есть описание подозреваемого в убийстве в Кулосаари. На данный момент я могу сказать, что подозреваемый — белый мужчина, коренной финн, — ответил Эрн, опустив взгляд к микрофону. Ему было приказано обнародовать эту крупицу информации. Министр внутренних дел ясно дал понять, что хочет пресечь любые спекуляции относительно этнического терроризма в зародыше.
— Значит, подозреваемых нет?
— Как я уже сказал, у нас есть его описание. Никто еще не был арестован в связи с этим делом, но мы продолжим поиски этого человека на основе информации, полученной в ходе расследования.
Произнеся эти слова, Эрн экспрессивно сжал пальцы в кулак. Даже галогеновые лампы на потолке, казалось, засветились ярче.
— А как насчет убийства полицейского в Юве? Вы уверены, что это сделал другой человек?
— Учитывая большое расстояние, это весьма вероятно.
— Может быть, это несколько преступников, работающих вместе?
— На данный момент об этом невозможно сказать.
— Роджеру Копонену или его жене когда-нибудь угрожали?
— Мы не знаем о каких-либо подобных угрозах.
— Как были убиты жертвы в Кулосаари?
Эрн несколько раз моргнул. Он сразу понял, что сейчас самое время надеть на себя маску в стиле «покер-фэйс» и отделаться фразой «В интересах следствия мы не можем этого разглашать».
— Способ убийства похож на таковой при убийстве в лесу под Ювой?
— Как я уже сказал, мы не можем этого разглашать.
— Вы подозреваете, что способ убийства позаимствован из романов Копонена?
Вот оно. Неизбежное произошло, несмотря на все усилия, потраченные на то, чтобы тщательно скрыть подробности преступления.
— На данный момент я не могу и не хочу высказывать свою позицию по поводу способа убийств.
Эрн знал, что он не ответил на вопрос. И аудитория явно была неудовлетворена.
— Тела в лесу сожгли?
У него вспотели руки. Слова готовы были вырваться наружу. Руусканен прижал костяшки пальцев к ребрам Эрна, наклонился к Оранену, пробормотал что-то ему на ухо, а потом кивнул Эрну.
— Да. Тела жертв были найдены обгоревшими, — ответил Эрн. Он потянулся к своему стакану с водой, но понял, что его так и не принесли. Каждое слово причиняло боль его горлу. В течение следующих нескольких секунд симбиоз звуков камер и клавиатур ноутбуков, а также шепота, почти достиг рева.
— В книге Копонена людей сжигают. Разве это не явная параллель?
— В настоящее время наши следователи изучают литературные произведения Роджера Копонена. Если связь между убийствами и содержанием этих книг существует, мы постараемся найти ее и использовать в ходе расследования.
— Существует ли литературный аналог для убийств в Кулосаари?
— Ответ на этот вопрос противоречил бы тому, что я только что сказал.
— Мы можем говорить о серийном убийце?
— На данный момент чего-либо, указывающего на это, не имеется.
— У полиции есть основания полагать, что этот человек снова убьет?
Руусканен и Оранен снова зашептались. Снова поднялись руки. Никакой поблажки для Эрна со стороны слушателей не предвидилось.
— А почему полиция…
Вопрос оборвался, когда губы тощего бородатого мужчины, задающего его, преждевременно сомкнулись. Впервые за время пресс-конференции в зале воцарилась тишина. Взгляд репортера был прикован к экрану ноутбука, как и у всех остальных. Затем недоверчивый ропот поднялся и начал стремительно распространяться по залу. Журналисты хватали свои телефоны, начинали быстро стучать по экранам. Те, кто еще не понимал, в чем дело, тянулись через спинки сидений, чтобы подглядеть в телефоны впереди сидящих коллег. Лица их были потрясенные, они не верили своим глазам, были взволнованны. Утренняя сонливость прошла.
Руусканен кусал нижнюю губу, оглядываясь вокруг, словно требуя объяснений внезапной перемене настроения аудитории. Эрн достал свой телефон: никаких сообщений от его команды.
— Что происходит? — прорычал Руусканен. По его голосу было ясно, что он крайне раздражен тем, что оказался единственным не понимающим происходящего.
