— Какие-то странные вопросы… Что это за дурацкая игра?
Нина бросила взгляд на диктофон на столе. Затем на черный свитер Карлстедта, на груди которого был изображен логотип конного спорта.
— Вы вдвоем поехали в Савонлинну на вашем «Порше Кайене»?
— Да, это так. Разве это преступление? Вождение слишком провокационного автомобиля?
Нина устало улыбнулась.
— Знаете что? Вы правы, Торстен. Все это нам известно. А теперь позвольте мне задать вам несколько вопросов, на которые мы не знаем ответов. Вот, например, в Савонлинне вы так и не вышли из машины. А почему?
— Мне что-то не хотелось.
— Итак, ваш друг Кай Лехтинен пошел один слушать выступление Роджера Копонена. А вы просидели в машине больше часа. Просто потому, что вам не хотелось выходить?
— Совершенно верно.
— В машине был кто-нибудь еще?
Карлстедт загадочно улыбнулся.
— Нет.
— Почему вы оставили свои сотовые телефоны дома?
— Иногда приятно быть вне сети.
— Не сомневаюсь, — проговорила Нина, скрестив руки на груди. Она допросила уже сотни нарушителей закона. Одни были скользкими и изворотливыми, другие — глупыми и прозрачными. Торстен Карлстедт не принадлежал ни к одной из этих категорий. Нина начинала соглашаться с Эрном, что этих двоих привезли слишком рано.
Карлстедт посмотрел на свои стальные часы, чтобы проверить время, затем расстегнул их и опустил на стол перед собой. Его движения были спокойны и неторопливы.
— Нина Руска, — наконец произнес он, осмотрев значок, висящий у Нины на шее.
— На службе общества, — сухо ответила Нина.
— Я понимаю, что наша с Каем поездка в провинцию кажется странной. Особенно после того, как в Юве был убит Роджер Копонен.
Нина внимательно изучала мужчину. Карлстедт знал, что он только что сказал неправду. И самое главное, он должен знать, что полиция об этом тоже осведомлена.
— Но мы не имеем никакого отношения к его смерти, — продолжил Карлстедт. Как ни странно, он говорил правду. Они не имеют никакого отношения к смерти Копонена, потому что Копонен жив. Но они имеют много общего со смертью Санны Поркки и еще не опознанного человека, который умер вместе с ней.
— А как насчет смерти женщины-полицейского, Санны Поркки?
— Я ничего не имею против женщин-полицейских, Нина Руска.
Нина проигнорировала ответ, сглотнула и перевернула страницу в блокноте.
— «Введение в оккультизм», — начала она. Карл-стедт улыбнулся и скрестил ноги. Превосходная работа, если можно так выразиться. — Вы всегда интересовались магией?
— Магией? Нет-нет. Оккультизм — это нечто гораздо большее, чем магия. Речь идет о невероятно увлекательном мире тайных знаний, в котором магия играет лишь малую роль. Полагаю, вы книгу не читали.
— Нет. Но я случайно узнала, что эта работа вызвала критику в свое время. Вы не ограничились описанием широкого спектра оккультных явлений, вы также написали довольно провокационный текст, в котором защищали их несколько сомнительную историю. Например, вы писали, что Третий рейх не рухнул бы так стремительно, если бы нацисты осмелились довериться эзотерическим учениям. Вот прямая цитата: «Генрих Гиммлер, одна из самых влиятельных фигур в нацистской Германии, должен был смело продолжать свои исследования в области оккультизма».
— Теперь вы спрашиваете, не нацист ли я?
— Откровенно говоря, потенциальный антисемитизм нас совершенно не интересует, если только речь не идет об убийстве. Тем не менее подобные детали подтверждают наше представление о том, что вы всегда жаждали внимания. Вы и сейчас, здесь, за этим столом делаете все, чтобы спровоцировать. Чтобы вас запомнили.
— Ого. Нина Руска посещала несколько курсов психологии в полицейской академии? — Карлстедт сложил руки на столе. Нина улыбалась, но не смотрела ему в глаза. А ты брал уроки о том, как быть подлым мудаком?
— Вы лично знали Роджера или Марию Копонен?
— Я большой поклонник книг Роджера.
— Ответьте на вопрос.
— Нет, я их не знал.
В этот момент дверь в комнату для допросов открылась. В проходе стоял Микаэль.
— Нина, не могла бы ты выйти сюда, пожалуйста?
Нина постучала ручкой по столу и пристально посмотрела на Карлстедта. Потом встала. Медленно, потому что не хотела, чтобы у Карлстедта сложилось впечатление, что, когда кто-то свистнет, она побежит, как собака.
— Не могли бы вы извинить меня на минутку, Торстен?
— С удовольствием, Нина Руска, — спокойно ответил он. Тот факт, что этот придурок продолжал произносить ее полное имя, заставлял Нину чувствовать себя неловко. Безусловно, такова и была его задача.
— И что же теперь? — спросила Нина, когда дверь в комнату для допросов закрылась. С Микаэлем было что-то не так. Нине потребовалась секунда, чтобы понять, что он не жует жвачку.
— Удалось вытянуть из него что-нибудь интересное? — спросил Микаэль, уперев руки в бока.
— Ничего. Возможно, Эрн был прав.
— Вот дрянь!
— А что насчет Лехтинена? — спросила Нина и посмотрела через плечо Микаэля на закрытую дверь, за которой допрашивали другого мужчину.
Микаэль качнул головой и пренебрежительно махнул рукой:
— Все то же самое. Старается быть крутым, делает странные намеки между строк. Продолжает дразнить, но не сдается.
— Что-нибудь еще? Или я могу вернуться?
— Еще, — быстро ответил Микаэль и махнул Нине, чтобы та отошла подальше от дверей. — Звонил криминалист Ванг. Анестезирующие препараты, используемые для того, чтобы вырубить жертву…тиопентал и панкур… ну, ты понимаешь, что я имею в виду. И хлороформ, и даже иглы, и капельницы… Частная клиника в Хельсинки ответила на наш запрос о предоставлении информации. Их запасы серьезно истощились.
— Черт побери, Мике, — произнесла Нина, чувствуя, как в животе у нее щекочет энтузиазм. — Мы знаем, кто имел доступ к их лекарствам и запасам?
— Их штат довольно мал, всего человек двадцать или около того. Генеральный директор хочет видеть нас и прояснить этот вопрос как можно скорее. Мое предложение сводится к тому, чтобы свести к минимуму любой ущерб их репутации, если средства массовой информации доберутся до этой истории.
— Хочет нас видеть? В такое время, ночью?
— Да, он все еще в офисе.
— Тогда мы уже должны быть на пути туда.
— Я думаю, что Джессика и Юсуф доберутся туда быстрее, так как они едут из Тёёлё. Кроме того, мы как раз допрашиваем этих парней.
— Как называется клиника?
— «Лучшее Завтра». На Булеварди.
