— Вы меня не поняли. Коломбано — мой младший брат.
В этот момент дверь открылась и эхо тяжелых шагов разнеслось по всему помещению. Женщина встала и поспешно убежала, как собака, застигнутая за чем-то неприличным.
93
Нина Руска закончила разговор. Она сделала несколько снимков картины и поспешила обратно в коридор. Имя Камилла Адлеркройц звучало смутно знакомо, как будто кто-то упоминал его во время расследования, но как она ни напрягала свой мозг, так и не смогла вспомнить контекст.
Она шагнула к кабинету Луомы, но замедлила шаг, когда услышала голоса внутри.
Луома разговаривал с женщиной.
Нина постучала в открытую дверь, широко распахнула ее и увидела женщину в тяжелом пальто и шапочке, сидящую напротив Луомы. Она выглядела так, будто только что плакала. На лице Луомы тоже отразился своего рода шок.
Луома поспешил представить их:
— Ох, простите. Это из полиции…
— Руска. Нина Руска.
— Совершенно верно. А это моя жена, Эмма Луома.
— Здравствуйте, — встревоженно произнесла Нина и перевела взгляд на список имен, который все еще лежал на столе перед женщиной, там, где Нина оставила его минуту назад. Потом она посмотрела на плакавшую женщину. Ее красные щеки были покрыты веснушками.
— Эмма тоже работает здесь, врачом, — неловко объяснил Дэниел.
— А как насчет Камиллы Адлеркройц? Она тоже врач?
— Да, но она давным-давно вышла на пенсию. Может быть, лет пятнадцать назад.
— Она когда-нибудь была врачом Роджера Копонена?
— Да. Камилла основала эту клинику.
Нина наблюдала, как Луома трет лоб. Она не понимала, что со всем этим делать.
— Мне нужно идти. — Она уже сделала шаг к двери, когда поняла, что толком и не обратила внимания на плачущую женщину. — Мне очень жаль. Вы что-то хотели мне сказать?
— Это может быть моя вина… — тихо пробормотала женщина.
— Что?
— В том, что Копонен прибрал к рукам эти лекарства.
— Что вы имеете в виду?
— Он был очень убедителен.
— Что случилось? — спросила Нина, возвращаясь к столу. Сейчас происходило так много событий, что ей трудно было собраться с мыслями. Эмма Луома перевела покрасневшие глаза на Нину.
— Некоторое время назад появился Роджер и сказал, что ему что-то нужно. Что я должна открыть дверь в амбулаторию и на секунду отвернуться.
— Что-то?
— Я думала, он говорит об успокоительных. Роджер принимал их с алкоголем. Он знал, что ищет. И я поверила, что он просто примет несколько таблеток сам. И даже ни разу за все это время я ничего не заподозрила…
— Я ничего не понимаю. Почему вы просто не выписали ему рецепт?
— Потому что у них был роман, — резко вставил Дэниел. Он закрыл лицо руками, затем глубоко вздохнул и продолжил более уверенно: — Был. Теперь его нет. Моя жена и Роджер Копонен встречались. Вопреки всем чертовым профессиональным правилам поведения, моральным ограничениям и брачным клятвам.
— Дэниел… — тихо запричитала Эмма.
— Полуправда никуда не годится, Эмма. Мы должны быть честны с полицией.
Нина втянула в легкие спертый воздух. Она должна вернуться в участок и взять с собой Эмму Луому. Доктора нужно тщательно допросить.
— Я знаю, где он прячется, — выпалила Эмма.
— Что? И где же?
— Роджер в убежище в Лайасало. Еще один дом, но не на его имя. Он там пишет. И встречается с женщинами.
— Вы знаете адрес?
— Нет… Но я была там несколько раз.
— Не могли бы вы показать нам, где он находится?
— Конечно. — Эмма потянулась через стол и попыталась взять мужа за руку, но он не отреагировал.
— Ты сама это сказала, дорогая. Никаких полуправд.
На мгновение пара сдержала слезы.
— Роджер замешан в этих убийствах? Неужели он убил свою жену? — наконец спросила Эмма.
Нина не ответила, она лихорадочно обдумывала свой следующий шаг.
— Ладно. Я хочу, чтобы вы показали мне этот дом. Прямо сейчас. — Она стала обматывать шею шарфом.
— Сейчас? Хорошо, — пробормотала Эмма, вытирая глаза рукавом.
Дэниел встал со стула.
— Я еду с тобой.
— Ладно. Наденьте пальто, — сказала Нина, набирая номер Эрна.
94
Эрн широкими шагами шел по коридору, прижав руки к бокам. Это делало его похожим на нелетающую птицу. Прямо сейчас любое движение в его груди или плечах вызывало боль, простреливавшую его легкие.
Он остановился между двумя комнатами для допросов, размышляя о том, кого из них допрашивают, и постучал в одну из дверей. Мгновение спустя дверь открыл Микаэль, который выглядел бодрым, особенно учитывая время суток и текущую ситуацию. Микаэль закрыл за собой дверь, но прежде чем он это сделал, Эрн мельком увидел Кая Лехтинена: лысого мужчину с изможденным лицом, который выглядел так же жутко, как Эрн себе и представлял.
— Есть что-нибудь? — спросил Эрн.
— Пока нет. Я сказал Нине, что ты, возможно, был прав. Может быть, нам следовало держать их под наблюдением еще какое-то время, — Микаэль говорил тихо, хотя дверь была звуконепроницаема.
— Что сделано, то сделано. Давайте просто максимально используем ситуацию. Кроме того, похоже, что Нина нашла что-то на Булеварди. — Эрн огляделся, чтобы убедиться, что его никто не подслушивает. — Надави на этого придурка еще немного. Увидимся в конференц-зале через пятнадцать минут.
Эрн похлопал Микаэля по плечу. Тот хмыкнул.
— Звучит загадочно.
— И еще, Мике. — Эрн обернулся. — Тебе что-нибудь говорит имя Камилла Адлеркройц?
— А? Адлеркройц? Бунсдорф? Нам не хватает только Романовых.
— Так говорит или нет?
— Не могу сказать. Кто она такая?
— Скоро расскажу, — сообщил Эрн и продолжил свой путь. Он разогнался до полной скорости, но снова замедлился, прежде чем войти в их открытый офис, где за столами сидели полдюжины сборщиков данных.
Эрн подошел к молодой женщине, которая пристально смотрела на экран, прижав айфон к уху. Он положил ей на стол распечатку — фотографию картины, которую сделала Нина.
— Выясни, жива ли еще эта женщина и где она живет.
— Она похожа на ведьму.
— Именно поэтому и выясни.
95
Расмус Сусикоски положил подбородок на скрещенные пальцы, изучая коллаж из фотографий и фрагментов текста, развешанных на стене. В конференц-зале было тихо. Ни малейшего намека на чавканье жвачки Микки, вздохи Нины, свист Юсуфа, хриплое дыхание Эрна или стук ногтей Джессики. Наконец-то он сам по себе. Он всегда был счастлив, оставаясь в одиночестве. Даже во время учебы на юридическом факультете он предпочитал углубляться в свои книги и оставлять напыщенную болтовню и общение тем, для кого это было более естественно. Он — одинокий волк. Он никогда не чувствовал себя своим, даже на работе.
