Тина долго смотрела на Джессику, хмыкнув, как будто все это слишком невероятно, чтобы быть правдой.
— Эта Адлеркройц практиковала магию в своем подвале. Она заставляла Терезу участвовать в ритуалах, где ее погружали в воду и заставляли… — Тина залилась тихими слезами. Она отвернулась к залитому солнцем окну, вытерла нос и собралась с мыслями.
— Когда твоя мать достигла совершеннолетия, она отказалась посещать сеансы. Но круг Адлеркройц не оставлял ее в покое. Тереза сказала, что люди следили за ней по ночам, что она получала странные телефонные звонки. Что они угрожали сделать что-то ужасное, если она не вернется.
— То, что сказал бы параноик.
— Именно. Не знаю, можно ли винить моих родителей за то, что они никогда не принимали всерьез обвинения Терезы. И именно поэтому она хотела уйти. Насколько это было возможно.
— Она и папе все это рассказала?
— Тереза не хотела, чтобы твой отец узнал правду. Твой отец, без сомнения, со временем узнал неустойчивую сторону твоей матери, но я не думаю, что он имел хоть малейшее представление о том, что же в действительности вызывало внезапные перепады настроения и периодическую потерю перспективы. Так что он остался с ней.
— Ради меня и Тоффи?
— Ну конечно! А еще я уверена, что он любил и Терезу, — сказала Тина, осушив свою кружку с водой. — Весь этот успех… жизнь в свете прожекторов и на красной ковровой дорожке… Я не уверена, что это сделало жизнь твоих родителей тяжелее или легче, но в течение нескольких лет все стало настолько невозможным, что твой отец решил уехать.
Сердце Джессики замерло, и внезапно в горле стало невероятно сухо.
— То утро…
— В ночь перед аварией мне позвонил твой отец из Лос-Анджелеса. Я уже много лет не слышала от них ни слова, так что это было для меня полной неожиданностью. Твоя мать изо всех сил старалась изобразить меня и всю семью фон Хелленсов злодеями, но по мере того, как семейная жизнь становилась все труднее, твой отец постепенно начал понимать, что проблема кроется в другом. Он коротко рассказал мне, что их брак распался некоторое время назад, что он влюбился в кого-то другого и теперь переезжает в Пало-Альто, чтобы быть с этой другой женщиной. Твоя мать как раз готовилась к съемкам нового фильма, и отец надеялся, что сможет взять вас, детей, с собой, но Тереза оказалась категорически против. Как бы там ни было, твой отец позвонил и попросил меня прилететь, поддержать Терезу и помочь детям.
— Ты полетела в Лос-Анджелес?
— Конечно. Тереза была моей сестрой. Но, к сожалению, я прибыла слишком поздно…
— Произошел несчастный случай, — закочила Джессика и посмотрела в окно. Мороз сложил красивую симметричную звезду на оконном стекле.
— Когда это случилось, я все еще была в воздухе… летела над Невадой, если быть точной. — Тина вытерла слезу подушечкой большого пальца. — Я узнала об этом только после того, как прождала два часа на заднем сиденье такси у въезда в Бель-Эйр. В конце концов приехала полиция, объяснила ситуацию и отвезла меня в больницу. Ты не должна была выкарабкаться, Джессика… Я никогда не забуду, какой маленькой ты выглядела, окруженная всеми этими приборами…
— Значит, ты была там…
— Каждый день в течение четырех недель, пока они тебя латали. Твои бабушка и дедушка тоже приехали. Это было невероятно тяжело для них… попрощаться со своей старшей дочерью и ее семьей после такого долгого периода отчуждения. Без шанса помириться, восстановить испорченные отношения. Но они все еще не знали, что могут винить себя за то, что не поверили тому, что Тереза рассказала им о лечении Камиллы Адлеркройц.
— Как будто ты ей поверила… — бросила Джессика и снова отвернулась к окну. Солнце светило так ярко, как не светило уже несколько недель.
— Послушай, Джессика, — сказала Тина. — Я хотела взять тебя к себе, но это было просто невозможно.
— Потому что ты не любила детей?
— Я была слишком мала, чтобы удочерить, а состояние твоей бабушки из-за рака груди было нестабильным. Сестра твоего отца казалась единственным логичным выбором. И хотя она не очень-то любила нас, фон Хелленсов, я знала, что она станет лучшей альтернативой для тебя. Ниеми были хорошими людьми.
— Так оно и было. Неужели ты думаешь, что я не провела каждый второй день своей жизни, думая, что я проклята? Что я потеряла обоих родителей? Кто, черт возьми, в возрасте до двадцати лет потерял брата и обоих родителей? Должно быть, я здесь единственная ведьма, — возмущалась Джессика, чувствуя, что больше не в силах сдерживать слезы. — Как ты думаешь, деньги облегчают жизнь?
— Если кто и знает, что это не так, так это я, Джесси. — Тина погладила племянницу по волосам, и, к ее удивлению Джессика не отшатнулась от этого жеста. — Я уверена, что ты уже не помнишь, но мы пытались поддерживать с тобой контакт даже после того, как Ниеми удочерили тебя. Мы действительно думали, что однажды ты забудешь всю свою злобу по отношению к нам и у нас появится возможность пойти за мороженым, чтобы развлечься, или еще что-нибудь…
— А когда твой муж умер, тебе не оставалось ничего лучшего, чем разыскать меня в Венеции…
— Все волновались, Джессика. Семестр начался, плату за квартиру на Тёёлёнкату не внесли, тебя искала налоговая. Я должна была послать кого-нибудь за тобой.
— Почему сейчас ты здесь?
— Потому что ты прожила больше тридцати лет своей жизни, не зная правды. Размышляя над всевозможными теориями о несчастном случае с твоими родителями. Ты знала, что твоя мать ненавидит нас. Я уверена, что ты слышала десятки причин для этого, большинство из которых, без сомнения, были плодом ее воображения. И теперь ты знаешь правду: она ненавидела нас, потому что мы ей не верили. Мы думали, что она параноидальная шизофреничка — а так оно и было, и не поверили, когда она рассказала нам, что с ней сделала Камилла Адлеркройц.
Тина подняла с пола свою серую сумочку и достала сложенный листок бумаги. Джессика секунду смотрела на него, потом с подозрением взяла и развернула.
Штат Калифорния, рапорт о дорожно-транспортном происшествии
Место происшествия: Лос-Анджелес, 4280 бульвар Линкольна 33°58’41.1«N 118°26’08.9»W время 7:45am 05/04/1993
На мгновение воцарилась тишина: в гудении медицинских приборов наступила пауза, из коридора не доносилось эхо шагов. Джессика поняла то, что она всегда знала, но не хотела в это верить. Она знала, что если затолкнуть что-то достаточно глубоко, оно исчезнет из поля зрения, но никогда по-настоящему не пропадет. Джессика ощутила, как брат сжимает ее руку все сильнее и сильнее. Она увидела, как мама смотрит на нее в зеркало заднего вида. И мамины глаза больше не грустные, а полные надежды. Она искала взглядом Джессику, и их взгляды встретились. Темные брови мамы поднялись, губы растянулись в улыбке. Печаль исчезла, и даже казалось, что ее глаза смеются. Скоро все будет хорошо, милая. Ее отец, смотревший в окно, вышел из задумчивости, когда машина пересекла сплошную. Он повернулся, зарычал и попытался взять руль в свои руки.
