— Чего же ты хочешь? — спросил Дрейк.
— Оспорить завещание, — мрачно сказал Мейсон.
Детектив зажег сигарету и медленно поинтересовался:
— Оспорить завещание из-за кота, Перри?
— Из-за кота, но я собираюсь еще и побить Шастера. Он мне
надоел. Он сутяга, взяточник и жулик. Он позорит нашу профессию. Он уже
хвастался по всему городу, что, если когда-нибудь выступит против меня, то уж
он-то мне покажет… Он мне надоел.
— У тебя есть копия завещания? — спросил Дрейк.
— Пока нет, но у меня есть копия, сделанная для
подтверждения.
— Оно уже вступило в силу?
— Я так понял, что да. Тем не менее его можно оспорить.
— Что я должен делать?
— Для начала найди Уинифред. А потом раскопай все, что
сможешь, насчет Питера Лекстера и его наследников.
Стеклянные глаза Пола оценивающе посмотрели на Мейсона.
— Коты могут приносить массу денег, — заметил детектив.
Лицо Мейсона оставалось серьезным.
— Не уверен, Пол, что тут есть случай заработать. Очевидно,
Питер Лекстер был скрягой. Он не очень-то доверял банкам. Незадолго до смерти
он получил наличными миллион долларов. Наследники не могут найти этот миллион.
— Может, деньги сгорели вместе с ним? — спросил Дрейк.
— Возможно, — согласился Мейсон. — Когда Эштон вышел из моей
конторы, за ним следил какой-то человек — он ехал в новеньком зеленом паккарде.
— Не знаешь, кто был этот парень?
— Нет, я не рассмотрел лица. Видел только светлую фетровую
шляпу и темный костюм. Возможно, за этим ничего нет, а возможно — есть. Вполне
вероятно, что-то готовится против Уинифред Лекстер, а я собираюсь оспаривать
завещание ради нее. Шастер столько болтал о том, что он со мной сделает, если
окажется в суде против меня, что я должен дать ему шанс.
— Ты не можешь повредить Шастеру тяжбой, — сказал сыщик. —
Он как раз ее и добивается. Твое дело — бороться за интересы своих клиентов, а
Шастера — содрать денежки со своих.
— Ничего он не сдерет, если его клиенты потеряют деньги, —
сказал Мейсон. — Предыдущее завещание было целиком в пользу Уинифред. Если я
оспорю второе завещание, станет действительным прежнее.
— Собираешься взять клиенткой Уинифред? — спросил Дрейк.
— Мой клиент — кот, — упрямо покачал головой Мейсон. —
Уинифред может мне понадобиться как свидетельница.
Дрейк поднялся.
— Зная тебя, — сказал он, — я предвижу, что ты потребуешь
массу действий с моей стороны.
— И быстрых, — мрачно кивнул Мейсон. — Достань мне
информацию по всем доступным пунктам: собственность, здравый рассудок,
постороннее влияние — словом, все.
Как только Дрейк закрыл за собой дверь, в нее небрежно
постучал Джексон и вошел, неся несколько листков бумаги стандартного размера с
отпечатанным на машинке текстом.
— Я сделал копию с завещания, — объявил он, — и как следует
вчитался. Насчет кота, конечно, слабовато. Это ведь не условие, от которого
зависит потеря наследства. Даже имущество нельзя описать. Просто желание
завещателя.
— Что еще? — разочарованно спросил Мейсон.
— Очевидно, Питер Лекстер сам составил это завещание. Он
изучал право. Все непрошибаемо, но имеется один особый параграф. Вот с ним мы
можем кое-что сделать в смысле опротестования.
— Что же там такое? — спросил Мейсон.
Джексон взял завещание и прочел:
«При жизни я был окружен привязанностью не только своих
родственников, но и тех, кто надеялся на мою щедрость, заслуженную каким-либо
случайным обстоятельством. Я никогда не был в состоянии определить, какая часть
этой привязанности была искренней, а какая происходила от желания проложить
путь к моему завещанию. Если причина была в последнем, боюсь, мои наследники
будут огорчены, ибо размеры моего состояния их не удовлетворят. Меня утешает
одна мысль: те, кто с нетерпением ждал наследства, будут разочарованы, зато те,
кто любил меня искренне, избегнут разочарования».
Джексон остановился и многозначительно посмотрел на Перри
Мейсона. Мейсон нахмурился:
— На какого дьявола он намекает? Лишил наследства Уинифред и
оставил состояние другим внукам поровну. В этом параграфе нет ничего такого,
чтобы понять его как-то иначе.
— Ничего, сэр, — согласился Джексон.
— Он куда-то упрятал миллион долларов наличными незадолго до
смерти, но, даже если бы их нашли, — это тоже часть его состояния.
— Да, сэр.
— Если только он не сделал перед смертью подарок, —
сообразил Мейсон. — В этом случае подарком будет владеть тот, кому он сделан.
— Это особый случай, — уклончиво ответил Джексон. — Он ведь
мог оставить этот дар по доверенности.
Мейсон медленно произнес:
— Не могу забыть о той пачке денег, которая была в кармане
Чарльза Эштона, когда он обратился ко мне… И все же, Джексон, если Питер
Лекстер дал Эштону деньги… вокруг них может затеяться тяжба — не взирая на то,
есть доверенность или ее нет.
— Да, сэр, — согласился Джексон.
Мейсон не спеша кивнул и снял трубку телефона, соединявшего
его с комнатой Деллы Стрит. Услышав ее голос, он сказал:
— Делла, свяжись с Полом Дрейком и попроси его включить в
изыскания Чарльза Эштона. Особенно меня интересуют финансовые дела Эштона:
имеет ли он банковский счет, зарегистрированы ли какие-то его налоги на
собственность, имеет ли он собственность вообще, имеет ли срочный вклад, в
каком размере платит налог на имущество — все, что можно выяснить.
— Да, шеф, — ответила Делла. — Информация нужна срочно?
— Срочно.
— Бюро путешествий сообщило, что будет держать каюту до
десяти тридцати завтрашнего утра, — холодно и четко объявила Делла Стрит, а
затем бросила трубку, предоставив Перри Мейсону ухмыляться в утративший
признаки жизни микрофон.
4
Служащие давно ушли, а Перри Мейсон, засунув большие пальцы
в проймы жилетки, расхаживал взад-вперед по кабинету. Перед ним на столе лежала
копия завещания Питера Лекстера. Зазвонил телефон. Мейсон схватил трубку и
услышал голос Пола Дрейка:
— Ты что-нибудь ел, Перри?
— Пока нет. Не могу есть, когда думаю.
— Хочешь послушать рапорт? — спросил детектив.
— Отлично.
