– Ну и дурак же ты, Ослопька, – беззлобно ругнулся Вторак. – И откуда только такое божедурье на мою голову взялось?
– Так знамо дело откуда, – протянул здоровяк, перепрыгивая через огромную лужу. – Новгородские мы, с плотницкого конца, значит, люди.
– Тьфу ты, балаболка, с конца он плотницкого, – сплюнул с досадой Вторак. Пошли уже скорее, пока вон всего дождём не промочило. У меня Машенька такие пироги по этому сурьёзному случаю напекла – прямо вот объедение! И медовухи ещё разрешила сегодня испить, как-никак, мы с тобою «Георгия» нонче ведь получили! А это вовсе не халам-балам вам, не кажный боец вот такой вот крест на своей груди имеет!
– О-о-о, пироги – это хорошо, – протянул, зажмуриваясь, Ослопя. – У тебя жена, Вторуш, умница и старательница. Люблю я её стряпню! – и он аж зачмокал от радости и предвкушения будущей трапезы. – Мне бы вот такую хозяйку гожую, так и я, быть может, решился бы тадысть на эту самую жонитьбу.
– Хм! – Посмотрел на него внимательно Вторак. – Ну, наконец-то, хоть в первый раз я от тебя за всё время разумное слово сейчас вот услышал. Так-так-так, ты смотри только назад мне теперь не сдай! Слово – оно ведь, Ослопь, того, не воробей, вылетит – не поймаешь! Значит, говоришь, на хорошей-то хозяйке, глядишь, может быть, и женился бы? – и Вторак задумчиво зачесал мокрую от дождя голову. – Хм, ну что же, ради такого доброго дела будем мы тебе девку искать, всю Деревскую пятину перевернём, а найдём всё же невесту. Как же, ведь сам Ослопя жониться задумал!
– Да не задумал я, ты чего это всё сейчас переворачиваешь?! – воскликнул здоровяк, и Вторак еле увернулся от его шлепка.
– Поздно, друг, поздно, – поддразнил его Вторак и прибавил, как только мог, ходу, перебираясь через разливы огромных луж и грязь.
* * *
– Ну, вот, Мартушка, и наш дом! – пропуская вперёд себя жену с малышом, проговорил Сотник. – Здесь в тереме князь Торопецкий Мстислав с женою жили. От ран он тяжких у нас лечился и здоровье своё правил. Тут же у них и малыш Гришка народился в самом начале этого лета. А как уж дожди обложные зарядили, так они к себе домой двумя ладьями ушли. Там-то в княжестве у него дел невпроворот теперь, а тут вон ненастье ещё всю землю накрыло. Личный пригляд за своим уделом ему нужен.
Всё в тереме было чисто и прибрано. Новую хозяйку встречали три бабы из прислуги, истопник дед Никифор и хромой, скачущий на деревяшке-протезе сторож из стариков-ветеранов – Радовлад. Все они низко, в пояс, поклонились прибывшим.
– Ну, вот и твоя гвардия, знакомься с людьми, Мартушка, – а сам поздоровался по-мужски как с равными с встречающими дядьками. Оба они были из старых дружинных воев и уважение к себе вызывали с первого же взгляда.
Женщины что-то там тоже бубнили про себя. Самая пожилая стряпуха, бабка Любомира, как великую драгоценность приняла из рук Марты Леонида и с умилением теперь агукала. Лёнька сначала было нахмурился, изучая прежде незнакомое ему лицо, видать, захотел ревануть, но потом всё же расслабился и соизволил улыбнуться.
– Ну, всё, теперь пойдёт дело, – усмехнулся Сотник, – признал он вас. Теперь уж точно с рук не слезет.
Эмма стояла позади всех рядом с Митяем и, видать, чувствовала себя не в своей тарелке. Но вот и к ней подошла самая молодая из прислуги, девка Настёна, и с интересом оглядела её платье.
– Меня Настей кличут, а тебя как? – весело улыбаясь, задала она вопрос служанке герцогини.
– Эмма, – тихо ответила ей девушка. – Я плохо знать русский, простить, Настия, – и она залилась краской.
– Ой, какая же ты красивая, Эммочка! – залепетала Настя. – А какая у тебя шубка интересная и колечко на пальчике серебряное. А мне мой жених из заморского похода вот какие бусы привёз, – и она качнула нехитрым разноцветным украшением. – А давай с тобой дружить будем?
– Бать, ну бать, ну пойду я, а? – пробубнил у порога Митяй. – Я вещи вот тут, в углу, оставлю.
– Да куда же ты пойдёшь, Митенька?! – воскликнула герцогиня. – Сейчас же уже кушать будем. У нас есть что-нибудь, чтобы нашего сынка накормить? – и посмотрела на стряпуху.
– Да, да, конечно, хозяйка, мы ведь вас ждали! У нас всё горячее, с пылу с жару. Вы и обернуться не успеете, как на стол уже выставим, – ответила та и ойкнула – Лёнька приноровился и схватился ручонкой за её широкий, как картошка, нос.
– Не-не-не, ну-у что вы, в самом деле? Я ведь в казарме поснедаю. – Покачал головой Митька. – Ну, бать, ну там же все наши ребята уже собрались, меня вон одного только ждут. Ну, побёг я, а? Я завтра к обеду лучше зайду!
– Любомира, дай парню пирогов, а то останутся мальчики голодными, – скомандовала Марта. – Есть ведь, наверное, напечённые? – и забрала малыша у стряпухи.
– Дык аж три разных, хозяйка, у нас нонче есть. – Всплеснула руками бабуля. – С капусткой, с лесной ягодой и с мясцом сготовили! Побегла я, сейчас все их наложу, – и она поспешила в стряпную.
* * *
– …Ну вот, а потом как пластуны всех со стен повыбили, так мы с ними развернули свои самострелы во двор – и давай уже сверху бить латников. Там расстояние-то небольшое было, от силы шагов двести, да и то навряд ли. Так болты со звоном в броню входили, аж этот звук до нас на стены долетал, – рассказывал во взводной горенке Митяй. – Ну а потом наши рубаки поднажали, и шведы поскорее в главную цитадель рванули. А кто прямо там же руки вверх задрал и свои мечи на мостовую бросил. Ну и дальше уже бой внутри самой цитадели шёл. Там такие переходы узкие, был бы у свеев дух на высоте – положили бы в них наших обильно. Но не те они уже были, совсем не те. Понятно ведь уже всем было, что им там счёт жизни на минуты шёл. А тут ещё со всех сторон ревут: «Ge upp och håll dig vid liv! Ge dig i kung och hertiginna Errickson, ge upp och lev vidare! Vem som inte överlämnar kommer att dö!»
[11] Что мы, зря все эти три года иноземные языки у себя тут учили? Ну, шведы и там тоже побросали свои мечи. Жить-то ведь всем охота, а тут ещё у них сомнение появилось: а может, и правда именем короля их сейчас здесь бьют? Как-никак, а его сестра герцогиня рода Эрриксонов в сем замке была заперта и в нём же голодом со своим младенцем морилась. Как у нас там говорят на латинском наречии? Психология, да? Вот, братцы, точно, она самая! Пригодилась всё-таки!
– Ну а потом комбриг этого рыжего Ральфа, что у него в Тавастии меч стащил, разом срубил, а мы с ребятами нашу Марту-Марию побежали искать. Оказалось, что её служанка Эмма в кладовой дальней прятала. Молодец девка, одна из всех там её подкармливала и поддерживала в заточении. Ещё и против нас с каким-то ржавым ножом вышла, не побоялась даже, – и, вспоминая былое, Митяй усмехнулся. – Там сейчас около неё с самого шведского Сёдерделье начал рыжий Фрол крутиться, ну, тот, что из судовой рати дядьки Молчана. Драчливый такой, забиячливый, ну, вы его знаете, он «Георгия» сегодня за лихой абордаж получил.
