– В копья! Русь! – Игорь с ходу вынес длинное копье, пробивая им высокорослого сержанта. Вырывать остриё из тела времени не было, и немец завалился с ним на бок. Сотник вырвал из ножен меч и огляделся. Противника перед ними уже не было, а в семидесяти шагах впереди немцы добивали союзников русских.
– За мной! – крикнул сотник, и Андреевцы пошли в сечу. Исход боя сразу же был решён, и вместо задуманных «клещей» для литвин немцы их получили сами. А теперь они падали один за другим, вырубаемые своими врагами. Сотня прошлась через смешавшиеся порядки и вырвалась на речной простор. Впереди был обоз. Возле него суетились и мелькали какие-то фигурки, пытавшиеся спешно собрать сани в подобие небольшой крепости.
– Быстрее! Потом их тяжелее выбивать будет! – заорал Игорь и, настёгивая коня, сам ринулся вперёд, а с ним плечо в плечо катила лавина всадников.
Щёлк! И болт впился в тело соседнего бойца. Хлоп! – и стрела, ударив, словно булыжником, по нагрудной броне, отлетела в сторону. От саней били из луков и арбалетов драбы, обозники и лёгкие пехотинцы меченосцев. Именно они сейчас оказались наиболее опасным противником, забравшим кровь у нападавших. Всадники ворвались вовнутрь незавершённого круга из пары десятков саней и начали рубить всех мечами.
– Милости, милости, Христа ради! – орали двое мужиков в грязных кафтанах, стоя с бородачом в богатой шубе на коленях.
– Ого, да тут русские! – подумал сотник и рубанул драба, целящегося в кого-то из арбалета.
Через минуту всё было кончено. На расстеленные попоны Андреевцы споро сносили своих убитых и раненых. Двоим бойцам помощь уже не потребовалась – оба они были пробиты арбалетными болтами. Около десятка воинов были ранены легко, и все в конной сшибке. Один боец был без памяти. Болт пробил ему нагрудную пластину и, сломав ребро, застрял в ране. И теперь с ним работали два сотенных медика, обученных специально этому непростому делу.
К Игорю сзади подошёл Витовт.
– У меня четыре десятка убитых и увечных, ещё столько же поранены сильно. На конях пара больших десятков только останется. Всё, считай, что уже нет сотни, – и он тяжело осел в снег.
Его правая рука висела плетью, шлема на голове не было, и от рассечённого уха по щеке и шее бежал кровавый ручеёк.
– Ну, показал, как могут воевать настоящие воины? – хрипло спросил его Игорь и бросил медикам: – Нашим поможете – потом и союзных гляньте, и в первую очередь вот этого шляхтича!
– Рассказывайте, кто такие, почто с врагами в одном обозе шли? – расспрашивал Игорь стоящих перед ним на коленях русичей.
– А кто ты такой, чтобы указывать боярину свободного Пскова, с кем ему дружбу водить, собака ты новгородская?! – Злобно оскалился тот бородач, что был в волчьей шубе, и попробовал было вскочить на ноги.
Хлесь! Плётка стоящего с одного бока бойца, сдирая со щеки кожу наглеца, ударила его по голове, и тот, громко взвыв, упал навзничь.
– А в следующий раз, коли ты не по делу вякнешь, гнида, это уже тогда меч будет. – Пнул его в бок всё тот же охранник. – Отвечай господину сотнику вежественно и по существу. Для нас вы все тут изменники, коли с немцами заодно, и подлежите теперь смерти лютой!
После этого разговор наладился, и все трое наперегонки поведали весьма интересную историю. Паскал Гущин, боярин псковский, был отряжён с двумя десятками воинов да с обозными простолюдинами в Рижское епископство, дабы принять там из рук Альберта заверенный папским легатом договор о дружбе и о вечном мире. Тут же ему был передан десяток обещанных ранее саней с мукой и с зерном. Под охраной передовой орденской сотни эти сани с обозом крестоносцев должны были торжественно въехать в город при стечении толп народа. Два десятка русских ратников специально оставили при идущем далеко позади основном войске. И всё это дабы при его входе в город все видели величие ордена и единение с ним уже зависимых псковичан.
– Через сколько дней придёт остальная орденская рать? – спросил пленных Игорь.
– Дэк дня на два, пожалуй, они от нас отстают! – уже с гораздо большим рвением, чем это было ранее, отвечал ему боярин. – Вы только меня не убивайте Христа ради, мы же с вами русские, одной ведь все крови будем. У меня дома жё-онушка и пятеро детишек мал мала на лавках сидят и свово тятеньку ждут.
– Ага, вспомнил он про родную кровь, – ругнулся Иван Репей, тот самый боец, что только недавно потчевал боярина плёткой.
– Обоз с зерном отпустить в Псков! Русичей из обозников тоже с ним, – распорядился сотник.
– Эй, Игорь, ты что это общей добычей распоряжаешься? – сунулся было в разговор Витовт и зашипел от боли.
– А ну стой, не ерепенься тут! – заорал на него пожилой русский санитар, зашивающий на руке рану. – Или тебе без руки охота остаться?!
Игорь подошёл поближе. На попоне, закончив с русскими, санитары уже начали оказывать помощь литвинам.
– Сотник, сколько твоих рыцарей выбили? Одного из шести? Ну, вот и остальных они столько же против нашего посекли. Так что из шестой части добычи забирайте с собой этого рыцаря, он оглушённый, вон только что в себя пришёл, вот и будет вам за кого выкуп требовать. Ну и с поля боя всё железо бери с собой, мы только то, что с трёх прорвавшихся десятков, себе забираем и их коней, да вот этот десяток саней из рыцарского обоза. И ещё знай, что Новгород с Псковом не воюет, так же, впрочем, как и вы. Вот и пускай себе везут еду в город. Не хватало ещё, чтобы нас горожане потом прокляли!
Шляхтич поморщился и смолчал, он сейчас был явно не в том положении, чтобы диктовать этим русским свои условия.
– И скажите князю Миндовгу: пусть он встаёт с ратью под Изборском. А мы Ярославу доложим сами, где он с вами соединиться сможет, – прощаясь через пару часов с Витовтом, наказывал ему Игорь. – Увидимся ещё, прощай, сотник! – и русский отряд, взяв к востоку, скрылся за поворотом небольшой речушки.
– Тьфу ты, – сплюнул литвин и выругался им вслед. – Мы идём на юг к нашему князю! – скомандовал он остаткам своего отряда. – Для всех воинов, чтобы слышал каждый: это мы разбили большой немецкий отряд, а русские только ограбили их обоз. Не зря же мы с собой пленного рыцаря ведём. Он как раз сгодится и для выкупа, и для подтверждения наших слов! – и он кивнул на надменно молчащего меченосца. – Долю с добычи получит каждый, обещаю!
* * *
На следующий день торг снова бурлил:
– Новгородцы рядом, они рыщут вместе с литвинами уже в окрестностях самого Пскова. Только вчера вот они ограбили на Лидве обоз с продовольствием, идущий в город из Риги. Всю его охрану во главе с рыцарями посекли, и только лишь наш храбрый боярин Паскал Гущин смог вырваться со своими людьми из той сечи и вывезти муку и зерно в город. Если бы не он, то эти жестокие новгородцы уморили бы наш народ с голоду!
Псковский люд был в ярости. На призыв собираться в ополчение откликнулось более тысячи человек. И уже к вечеру к имеющейся в городе постоянной дружине была готова встать многочисленная подмога от народа.
