– Так, теперь всю эту массу нужно тщательно и долго перемешать. Но всё это мы и так уже тут до вас сделали. А теперь надевайте вон все старую одежду, как и я, поверх своих кафтанов, будете нам дальше помогать и на личном опыте закреплять всё услышанное.
С двумя десятками новых помощников работа пошла уже гораздо веселее. Несколько человек сейчас мешали варево в чане. Остальные готовили специальные рамки, показанные им Сотником. Из проволоки с мелкой ячеей делали прямоугольник, затем его опускали аккуратно в котёл и держали там, не шевелясь, какое-то время. Потом прямоугольную рамку медленно поднимали, и волокна густой жижи оставались на сетке.
– Вот это и есть то самое литьё бумаги, – объяснял своим помощникам Андрей. – Ждём немного, когда с рамки стечёт вся вода. А потом промакиваем её сухой тряпкой снизу, чтобы собрать весь избыток влаги. Затем переворачиваем отлитую бумагу на сухую ткань и перекладываем её другим слоем, – и Андрей всё сказанное продемонстрировал на личном примере. Все, кто сейчас держал в руках рамки, повторили весь этот процесс за ним на стоящих тут же специально для этого столах.
– А теперь кладём на лист пресс, – и Андрей поставил сверху толстую дубовую доску. – На эту доску мы возлагаем сверху ещё один лист бумаги, который опять же прокладываем со всех сторон тканью, а сверху снова приставляем доску, и так десять, двадцать, тридцать слоёв подряд. На самом верху стопки для лучшего пресса можно будет положить утяжеление в виде той же каменной плиты. После всего этого на наши стопки мы подадим горячий воздух для лучшей просушки и чтобы не допустить на них плесени. А уже через два дня все наши листы мы снимем и развесим на верёвках для окончательной просушки. Ну и затем нам останется их только лишь обрезать, чтобы все они имели одинаково ровный размер. Всё ли всем понятно?
– Понятно, – протянули слаженно академики и приступили к работе. Процесс изготовления бумаги был делом очень увлекательным.
– По чернилам будем решать позже! – объявил Андрей. – Вы пока, главное, с бумагой тут разберитесь и подумайте, что ещё можно здесь улучшить и как вообще ускорить это само дело.
Глава 4. Весенние хлопоты
– Здравствуйте, дети! – Перед застывшим по стойке смирно учебным взводом второго курса стояла высокая молодая женщина. Она с открытой и доброй улыбкой осматривала замерших перед ней мальчишек в военной одежде. – Присаживайтесь, пожалуйста, детки, – мягким грудным голосом с лёгкой картавинкой попросила учитель. – Давайте теперь будем с вами знакомиться. Меня зовут Марта-Мария. Я буду преподавать вам такие науки, как история и культура Древнего мира, основы античной философии и иноземные языки, такие как: датский, германский, шведский и ещё плюс латинский. С вами уже занимается здесь латинским и греческим языком Аристарх Константинович, есть учителя и по другим языкам, и все мы будем друг друга в чём-то дополнять. Ведь каждый учитель превосходит другого в каких-то своих знаниях. Ну а вам уже будет, с чем или скорее с кем потом сравнивать. И вы сможете впитывать то самое лучшее ото всех своих учителей, что у них есть, – и женщина по-доброму улыбнулась, оглядывая курсантов. – А теперь давайте знакомиться с вами. Я вас очень попрошу вставать по одному и буквально в трёх предложениях что-нибудь о себе рассказывать. Ну, вот, к примеру, как я, – и она положила правую руку на грудь. – Я Марта-Мария, родилась в Швеции у папы Эрика, а в этом году я вышла замуж, венчалась, родила сына и приехала сюда жить. Коротко и всё понятно, ведь правда? Ну а теперь попробуйте примерно так же рассказать и вы.
Первым встал помощник командира учебного взвода, самый крепкий и старший из всех ребят, четырнадцатилетний Иван Онежский. Всегда такой уверенный и говорливый, тут он вдруг покраснел, а на его лбу выступили капельки пота.
– Я, я… – мямлил он и замолчал, не в силах продолжать дальше. Из глубины комнаты начали пробиваться смешки, авторитет командира начал трещать по швам.
– Ну же, смелее, воин, вы же командир, и на вас смотрит весь ваш отряд, дайте пример своим людям! – задорно подбодрила оробевшего мальчишку Марта. Этого хватило, чтобы он тряхнул головой и быстро затараторил:
– Я Иван Онежский, по отцу Иванович, родился на погосте Вознесенья у Свирской губы Онежского озера. Отец мой и дед охотниками-промысловиками были и на ушкуях в набеги дальние ходили.
– Ну вот, умница, какой же ты хороший мальчик. – Улыбнулась ему Марта. – Всегда ведь трудно начинать первому, но ты не спасовал и справился, как настоящий командир. А теперь присаживайся, пожалуйста, и уже дальше после тебя продолжит следующий по очереди мальчик.
Ваня с облегчением упал на скамейку, а его вскочивший сосед Афоня в это самое время бодро рассказывал о себе:
– Афонасий с Шексны, родители померли в детстве, пригрели сначала соседи, а потом монахи Белоозерского монастыря выкормили.
Дальше рассказывал о себе десятник Егор:
– Егор, по батюшке Семёнович, из рода дружинников князя Смоленского Мстислава Давыдовича.
Следующим был Мишаня: родителей он не знает, подобрали его уже замерзающим монахи Юрьева монастыря в стольном Новгороде, они же ему и имя это дали.
– Вячеслав, по батюшке Давыдович, из Торопца, – коротко и скромно представился торопецкий княжич.
Так постепенно Марта познакомилась со всеми ребятами второго учебного взвода, второго курса воинской школы.
– Ну что же, а теперь давайте для начала я вам расскажу про самого смелого воина древности – царя Леонида Спартанского, который не побоялся всего с тремя сотнями своих воинов выйти против огромной армии завоевателей персов и перегородить им проход в родные земли. Все спартанцы погибли, но задержали врага. А Греция, воодушевлённая этим великим подвигом своих храбрых воинов, смогла затем собрать и объединить все свои силы для отпора захватчикам.
Все мальчишки с горящими глазами слушали такой интересный рассказ от своего нового учителя.
– Герцогиня, а такая добрая, – удивлялся Ваня Онежский, подшивая вечером свежий подворотничок на кафтан-куртку. – Я онемел сначала, а она меня так лихо и правильно подправила, что у меня язык аж сам собой залопотал.
– Ага, и ты ей давай про ушкуйников рассказывать? – засмеялся Славка, заканчивая свою «подшиву» и пробуя её на прочность. – Ты бы ещё сказал, что твой дед те ворота из древней шведской столицы на своём ушкуе вывозил, вот бы ей, наверное, приятно это было.
– Ох, блин, а ведь и верно, сплоховал я, не подумал, что ненароком обидеть могу. – Застыл с иголкой в руке Иван. – Она же ведь и правда свейская герцогиня, как же это я так?!
– Да ничего, чай, не обидится, вот чё выдумываете-то! – буркнул Егор.
– Она вон даже глазом не повела, когда ей там Ванька это чесал. У меня дядька в том походе, где её из крепости вызволяли, был. Так он говорит, что свеи её с ребёнком чуть было голодом вусмерть не уморили, и она там совсем уже слабая была. А всё за то, что она за нас была, ну, за нашу Русь, значит. Так что свой это человек, и рассказывает она интересно. Я как будто сам сегодня в строю с царём Леонидом стоял. Вот прям всё своими глазами словно бы видел.
