Сотник сидел всё так же на своём месте за столом.
– Андрей Иванович, тебя что, не угостили как полагается, или, может, обнесли добрым вином на пиру? – усмехнулся воевода Михаила, подсаживаясь рядышком.
– Да нет. – Покачал головой Сотник. – Всё честь по чести, Ростислав Игоревич. Грех жаловаться, попотчевали от души. Но прости за откровенность, думаю я, что сегодня совет воинский здесь у нас впустую прошёл, боюсь, что так же и завтра будет. Горазды все на глазах свои глотки драть да удаль бесшабашную показывать, а дело между тем у нас на месте стоит. А ведь рать ливонская на противоположном берегу реки только лишь усиливается день ото дня. Я уже говорил, что мои дозорные и разведчики не раз уже замечали подход к ним новых отрядов с западной стороны. У нас же подмоги, я тут полагаю, ждать, похоже, неоткуда.
– Это да-а, – протянул Ростислав. – Затягиваем мы нонче поход, но у тебя, Иванович, никак и своё соображение по всему этому есть. Может, посвятишь меня в задумки?
До утра просидели два военных начальника в большом шатре, обсуждая и прикидывая что-то на сильно расчерченном пергаменте. И когда уже начали гаснуть звёзды на небосводе да посветлел зарёю восток, оба они стояли у княжьего шатра.
– Олежко, ты, как князь кваса или рассола попросит, намекнул бы ему, как бы так, между прочим, что мы здесь вдвоём с Андреем Ивановичем у шатра сидим и что его очень сильно видеть хотим, – пояснял воевода княжьему ближнику, бывшему всегда рядом при своём господине. – Может, снизойдёт он до нас, сирых, и примет для отдельного разговора с глазу на глаз?
– Хорошо. – Важно кивнул тот. – Князь уже захотел было квасу испить, думаю, что вскоре он его ещё пожелает. Подскажу, Ростислав Игоревич, про вас.
Так вскоре и случилось. Видать, после обильного вчерашнего застолья у князя болела головушка, а во рту было сухо, и уже через час оба воеводы были приглашены в его шатёр.
Михаил сидел за походным столом уже одетый, лицо у него было «помятое», и было видно, что ему сейчас невесело.
– Сказывайте, воеводы, чай, не просто так вы сюда спозаранку заявились, когда самое время было бы спать, – проворчал он, оглядывая ранних посетителей.
– Так точно, князь, дело у нас безотлагательное, – начал рассказ Ростислав. – Никак нам нельзя лишнего дня дальше терять. Всю ночь мы с Андреем Ивановичем кумекали и под утро уже все свои мысли воедино собрали, – и он показал пергамент. – Думаем мы, что опять на сегодняшнем совете из пустого в порожнее все только и будут воду лить, а тут у тебя, князь, уже общее понимание будет. Коли ты посчитаешь нужным, так примешь наш замысел, ну а коли нет, так всё равно будет всё так, как ты сам скажешь. – Развёл руками черниговский воевода.
– Ну, давайте, подсаживайтесь. – Кивнул милостиво Михаил. – Что вы там этой ночью надумали? – и крикнул в сторону полога: – Эй, Олежко, неси-ка сюда лёгкого мёда, башку править будем!
В обед на общем сборе всех воевод, послушав вдоволь противоречивых советов от всех собравшихся, князь хлопнул в раздражении по столу ладонью.
– Довольно уже, пока вы там ночью бражничали, я думу думал, как бы нашего ворога извести, так что вот и вы теперь послушайте. А если кто будет против моей задумки, так может прямо здесь же и высказаться при всех!
В шатре повисло гробовое молчание.
– У тебя, Борис Негочевич, пять сотен из Новгородских находников под твоей рукой стоят. Знаю я: мужи они крепкие, к топору с детства приучены. Вот ты им и дай задание, дабы они начали большие плоты рубить и вязать их чуть повыше нашего лагеря. Думаю, что пять или шесть десятков больших плотов за сутки-другие для них ведь несложно будет сладить? – Новгородский тысяцкий угодливо кивнул.
– Сделаем, князь, уже к завтрашнему вечеру все их сладим, я самолично за этим прослежу.
– Хорошо. – Кивнул Михаил. – Ещё и приставных лестниц пусть навяжут из хлыстов, они нам для взятия крепости пригодятся. У тебя, Андрей Иванович, есть два с половиной десятка ладей твоих, да и у ушкуйников, что к твоей рати примкнули, их тоже семь или восемь наберется. Вот на них-то да на сколоченные плоты мы и будем садить всё наше пешее войско. Ладьи наши, не в пример ганзейским коггам, с удачным для реки плоским дном сработаны. И они вполне даже могут к самому берегу подходить и на него сидящие внутри рати высаживать. Вот с них-то, с этих ладей, да с плотов и пойдёт всё сборное пешее войско на противный нашему берег. Но и это ещё не всё. Перед тем, ночью, верстах в пяти выше по течению нужно будет вплавь переправить всё наше конное войско. Вот так с двух сторон мы и ударим по ливонцам. Может, кому-то не по нраву этот план и у кого-то ещё лучший есть? – и Михаил ласково оглядел совет.
Дураков среди собравшихся не было, все сидели молча и с самыми разумными лицами трясли бородами.
– Хороший план, уж лучше, конечно, чем придумал наш князь-то, и быть ничего не может!
Только датскому главнокомандующему герцогу Эстляндии Кристоферу зашептал что-то на ухо командир его латной конницы Мадс, и тот заёрзал на скамье, важно кивая.
– У нашего союзника Кристофера есть какие-то сомнения в моём плане? – с лёгкой улыбкой вопросил Михаил, глядя на датчанина.
– Нет, план князя хорош, – согласился тот. – Но латная кавалерия не может переправляться через реку так, как это делают русские. Она слишком тяжёлая для такого маневра, и её кони с всадниками пойдут сразу же на дно. Прошу придержать её для более удачного дела, зато в бой пойдут шесть сотен тяжёлых датских пехотинцев.
– Хорошо, быть по сему! – решил князь. – А теперь давайте обсудим все мелкие части общего замысла, дабы у нас каждый точно знал, что и когда он должен будет делать.
* * *
– Русские что-то явно задумали, господин! – обратился к командующему всем ливонским войском Герману старший рыцарь Ордена меченосцев Иоган. – Они рубят большие плоты и подогнали к своему берегу три десятка ладей. Только три ранее захваченных ими когга перекрывают подход к крепости со стороны реки, все же остальные суда у них здесь.
– Похоже, что они всё-таки решились нас атаковать! Безумцы! – воскликнул Рижский епископ, возглавлявший поход. – Готовьте войска к битве!
* * *
Вечером десятого июля, когда ночь укрыла от лишних глаз берега реки, князь отдал команду к началу битвы. Три тысячи конной дружины Черниговцев и Андреевцев устремились вверх, выше по течению, где начали переправу вплавь. Профессиональные воины привыкли преодолевать водные преграды с конём. Вся новгородская земля была покрыта многочисленными реками и озёрами, Чернигов и вовсе стоял на полноводной Десне. Тысячи верховых воинов широкой полосой вошли в тёплую июльскую воду. На глубине всадники соскользнули со своих лошадей и, держась со стороны течения, плыли, подгребая и помогая им этим. Всё их оружие и доспехи были уложены в надутые воздухом кожаные непромокаемые мешки. Первой на берег вышла большая Степная сотня. Подскочивший конный дозор из двух десятков латгалов был выбит ей полностью. Но шум, поднятый ими, достиг дальнего разъезда, и теперь сотня гнала его в сторону ливонского лагеря.
