– Булыжником заряжай! – отдал команду Ильюха, и орудийная прислуга начала натягивать рычагами торсионы, а в ударные пращи вставили большие камни. – Прицел на зубцы ставь! – и наводчики клиньями и шестами начали направлять онагры. – Бей!
Из пяти камней только один врезался в зубец, отколов от него угол.
– Поправка! – прокричал командир орудийщиков, и на следующий залп уже два камня попали в цель. А через час пристрелявшиеся наводчики сбили все зубцы с южной и с восточной сторон.
Обнажённая по пояс прислуга, обливаясь потом, накручивала торсионы, таскала камни и работала огромными рычагами. Двое были ранены со стен стрелами, но пославших их и соседям это стоило жизни, и больше желающих рисковать уже не находилось. До позднего вечера били онагры камнями. Теперь у наводчиков уже было полное представление, как им кидать бомбы. Суетной и заполошный день заканчивался. Отойдя в разбитый неподалёку лагерь, стрелки и орудийные расчёты ужинали и устраивались отдыхать, а их в ночь сменили пластуны. Им нужно было караулить укрепления с онаграми и постоянно беспокоить врага.
Под утро в темноте весь лагерь союзников зашевелился. Как ни пытались командиры скрыть шум от тысяч людей, но подготовка к приступу в тишине не прошла. Штурмовые сотни данов с лязгом и со стуком осадного припаса, со звоном оружия занимали осадные укрепления. Немцы было всполошились, но, наученные уже такими вот ночными ложными тревогами, вскоре опять успокоились. В предрассветной серости вновь повисла тишина, штурмовые колонны замерли в ожидании сигнала. И вот в ещё тёмное небо взмыла огненная стрела.
– Вперёд! – Махнули своим сотням командиры, и датские воины ринулись ко рву. Каждый из них, помимо своего личного оружия, нёс ещё корзину, плетёный ивовый шит или же связку прутьев. Воинские десятки волочили жерди, мостки и высоченные лестницы. Ров начали заваливать и выставлять на нём переправы. Шум при этом уже стоял неимоверный. Караульные на стенах трубили в рога! Ревель просыпался. Тревога! Враг пошёл на штурм! И сотни защитников города устремились на крепостные стены.
Основной приступ шёл с южной и с юго-восточной сторон, именно тут двигались штурмовые датские колонны. Но со всех других сторон крепости, создавая ложные цели, слышались тоже крики и звон оружия. Даже с моря, подойдя к пристани на расстояние полёта стрелы, ладейщики ударили из луков и арбалетовов, приковав к себе часть сил оборонявшихся. В предрассветном сумраке и в начавшемся хаосе разобрать что-либо было сложно, и на стенах сейчас царила заполошная суета.
Проскочив через засыпанный ров, датчане начали приставлять лестницы к стенам. По ним тут же устремились наверх воины, а навстречу им летели стрелы, болты, копья, камни и брёвна. Смолы и кипятка было мало, но всё, что было тяжёлое, посыпалось на их головы.
– Бить по своему прицелу и готовности! – раздалась команда на русском, и от Андреевских стрелков ударили луки и самострелы.
– Осколочно-зажигательными бей! – крикнул Илья, и командиры орудий подожгли пять фитилей.
«Бах! Бах! Бах!» – пять огненных разрывов осветили своими яркими вспышками южную часть крепостной стены. В защитников ударил град мелких железных осколков и брызги густой горящей смолы.
Пороховой заряд доработанных бомб, помещённый в меньшего размера сосуд и находящийся внутри большого керамического, взрываясь, конечно же, не мог создать такую убойную шрапнель, как в далёком будущем. Но учитывая, что основная масса защитников была без доспехов, металлическая обрезь ранила и секла людей сверху, нанося им глубокие порезы. Особенно же болезненными были горящие капли смолы.
– Осколочно-зажигательными бей! – и второй залп осветил крепостные стены. Всё, больше этих бомб не было, и нужно было переходить на другие.
– Осколочные заряжай! Быстрее, быстрее работаем! – поторапливал расчёты Илья. – Там данов выбивают, им поддержка нужна! – и очередная партия бомб, дымя и сверкая искрами фитилей, ушла к пристрелянным целям.
На крепостную стену заскочил один, за ним другой воин. Они зарубили нескольких защитников и сами упали рядом с ними, посечённые и исколотые. Но им на смену заскочила уже пара десятков новых бойцов, и, сражаясь в тесных проходах, штурмующие с грозными криками начали теснить немцев. А на стены крепости, заполняя парапет, уже врывались целые сотни. Наконец датчане пробились к башням и, вырубив их защитников, ворвались в город! Закипели бои на улицах!
– Вперёд! – крикнул Сотник, и вслед за первой на стены пошла вторая волна из лёгкой пехоты виронцев и ушкуйников.
– Стрелки, наверх! – За лёгкой пехотой к лестницам бросились Андреевцы.
Через пять минут со стен во внутреннюю часть крепости, поддерживая пехоту союзников, ударили сотни самострелов и луков. Ревель был уже обречён, теперь ожесточённые бои шли на его узких улочках. Первыми, проламывая сопротивление оборонявшихся, шли тяжёлые пехотинцы датчан. Их поддерживали Андреевские стрелки. Лёгкая пехота в это время «зачищала» городские здания и внутренние крепостные строения. Через два часа ожесточённой резни атакующие колонны вышли к главной цитадели города. Засыпав её стрелами и арбалетными болтами, штурмующие ворвались внутрь замка. Город пал. Только кое-где ещё маленькими островками держались отдельные каменные дома да из подвалов крепости выбивали их последних защитников.
К обеду сопротивление всюду было подавлено, и герцог Кристофер отдал Ревель на разграбление войскам.
Андреевская бригада, захватив с собой раненых и убитых, вышла за крепостные стены, её сотни приводили себя в порядок. На этот раз потери у русских были небольшими – основной удар приняли на себя датчане, потеряв при этом штурме почти треть своих воинов. И Андрею было сложно их упрекать, видя, с какой яростью они крушат всё то, до чего только могут дотянуться. Такие здесь были обычаи…
На третий день разграбления Ревеля со всех сторон крепостной стены затрубили рога и закричали глашатаи: «Именем короля Вальдемара II Победоносного, все, кто не явится к вечеру в воинский лагерь, будут объявлены ворами и дезертирами. Их ждёт виселица и позорная смерть, а всё имущество отойдёт в королевскую казну! Спешите в свои сотни и встаньте под флаг короля!»
После обеда вереница грязных бойцов в окровавленных одеждах и посеченных доспехах, с узлами награбленного за плечами потянулась из крепостных ворот в сторону лагеря. А наутро следующего дня в город влетели сотни конных латников. Десятка три мародёров было отловлено в городе и приведено для скорого полевого суда. Половина из них, не имевшая серьёзных ранений и не представившая правдивых объяснений причины своей задержки, была вздёрнута на виселицах перед выстроенным войском. Герцог наводил в своих войсках порядок.
А русская бригада в это время хоронила своих погибших. С начала похода из восемнадцати сотен её воинов погибло или же умерло от ран почти три сотни. Ещё одна сотня оставалась в Нарве после самого первого кровопролитного сражения этой кампании.
Подходило время возвращаться домой. Все свои задачи здесь Андреевцы уже выполнили. Договор между королевством Дании и Господином Великим Новгородом был полностью соблюдён.
