Этот вещизм, который проникает из старой буржуазной психологии, он очень опасен. Отсюда и противопоставление против него, которое может идти в форме исканий. Иногда находятся у нас люди, которые говорят, что мужчины за водкой гонятся, женщины больше насчет покупок, приобретений, а все забыли о душе, о боге. Есть честные люди, которые духовной жизнью не живут и свои интересы направляют к низменным инстинктам. И в этом отношении борьба против мещанства есть в то же время и борьба против всех пережитков, потому, что реакция на такие настроения получается неправильная и в качестве противопоставления этому люди обращаются к поискам духовной жизни, но не настоящей духовной жизни, а к извращениям и иллюзиям, которые дает религия
837.
Шахнович разъяснял опасность ситуации следующим образом: если у одних молодых людей, попавших под разлагающее влияние потребительства, удовлетворение материальных нужд превратилось в самоцель, то других образовавшаяся духовная пустота повергает в отчаяние. Именно в поисках спасения от этой духовной пустоты некоторые молодые люди впадают в заблуждение и обращаются к религии. Сила религии, таким образом, теперь заключается не в ее правде, а скорее в ее функциях. «Религия не спорит по вопросу о том, что бог сотворил Землю в 6 дней или в 6 миллионов лет, – объяснял Шахнович, – она ставит вопрос глубже, вопрос о смысле существования человека, отношении человека к социальной действительности», – и именно поэтому молодые люди могут владеть научными знаниями, которые они получили в советской школе, и все же обращаться к религии в поисках смысла. Таким образом религия, переключая внимание молодежи на потусторонний мир, отвлекает ее «от задач строительства коммунизма».
В чем же, с учетом всего вышесказанного, заключается миссия комсомола? Шахнович указывал, что превращение идеологически неопределившихся молодых людей в сознательных коммунистов не произойдет само по себе. Оно требует активного идеологического вмешательства. Было бы неверно думать, подчеркивал Шахнович, «что сами по себе появятся честные, святые люди, которые будут строить коммунистическое общество». И поскольку новый человек не появится сам, пережитки тоже не могут исчезнуть сами собой. Шахнович отмечал, что те, кто думает, что за полвека советской власти не должно остаться пережитков, упускают из виду главное.
Рассуждающие так люди… думают, что все сводится к вопросу о том, что если человек жил до 17‐го года, то у него могут быть пережитки, а если человеку сейчас 18–20 лет, то какие у него могут быть пережитки, он прошлого не знает. В действительности, вопрос стоит иначе. Люди могут жить в социалистическом обществе, а в голове у них может быть сознание не только времен до 17‐го года, а сознание, которое соответствует условиям XVII века. Есть люди, у которых в голове такое дремучее миропонимание, которое уже в буржуазном обществе было пережитком… [П]олучается, что сознание людей может отставать от изменившихся условий не только на 10–15 лет, но и на сто лет. И когда мы говорим о преодолении религиозных пережитков, то нужно сказать, что нам часто приходится сталкиваться с преодолением пережитков, которые были уже архаичны еще до Октябрьской революции.
Поэтому цель атеистической работы состоит не в том, чтобы делить людей «на верующих и неверующих, первые строят коммунизм, а вторые тянутся на небо», а скорее в том, чтобы «идея строительства коммунизма стала целью жизни» и верующих, и неверующих. Вера в коммунистическое будущее должна стать внутренним убеждением – «и тогда иллюзия о небе, о „загробном царстве“ уйдет, угаснет, исчезнет»
838.
Как же Шахнович предлагал трансформировать идеологическую индифферентность и духовные искания в идейную убежденность и духовное здоровье? Для начала явлениям религиозной жизни надо противопоставить советские: Пасхе – всесоюзный субботник, крещению – социалистическую регистрацию новорожденных: «Для того, чтобы решить эту задачу, задачу освобождения религиозной части населения от пережитков, нужно провести очень большую деятельность. В нашей практической жизни эти явления сталкиваются и сталкиваются не на страницах книги, а в реальной жизни: субботник и пасха, крещение и советская обрядность, вытеснение советским образом жизни религиозного образа жизни»
839. При этом Шахнович подчеркивал, что недостаточно заменить один набор символов и действий другим. Атеистические убеждения должны прийти изнутри.
Нужно стремиться, чтобы все люди, особенно молодое поколение, жили красочной духовной жизнью. Если человек будет понимать свою трудовую деятельность только как борьбу за кусок хлеба насущного и за этим не увидит лучезарной цели своего труда, не будет осознавать свой долг перед родиной, не будет чувствовать себя частью советского народа и т. д., то он будет испытывать пустоту жизни и эта пустота приведет к тем или иным извращениям, пусть не прямо к религии, но какие-то пережитки у него воскреснут.
Поскольку духовное утешение, предлагаемое религией, иллюзорно, комсомольские работники должны направить духовные поиски советской молодежи к социалистическому образу жизни и стремиться «как можно богаче сделать духовную жизнь каждого человека, труженика». «Овладение научными знаниями, искусством, всем богатством [культуры]» должно помочь преодолению «религиозных пережитков»
840. Но освобождение советской молодежи от пережитков – еще не конечная цель идеологической работы. Скорее это средство, с помощью которого новый советский человек сможет ощутить себя членом единого советского общества и выработать в себе убежденность, что это общество в моральном и духовном плане стоит выше любых других.
Воссоздавая идеал Шахновича, трудно не расценить его усилия передать собственную идейную убежденность аудитории как своего рода миссионерство. В конце концов, он призывал своих слушателей не следовать определенным предписаниям, но пережить внутреннее обращение к всеобъемлющему мировоззрению, в рамках которого строительство коммунизма трактовалось как смысл жизни. Действительно, размышляя впоследствии о деле всей своей жизни, Шахнович описывал коммунистический проект как «нашу Реформацию»
841. Но не менее примечателен растущий разрыв между Шахновичем, представителем первого советского поколения, сформированного «воинствующим безбожием» 1920–1930‐х гг., и его аудиторией, поколением хрущевской эпохи, чьи представления о полноте духовной жизни были связаны с иными ценностями помимо строительства коммунизма и включали в себя приносящий удовлетворение досуг, личное пространство и материальное благополучие. В то время как Шахнович и его поколение были преданы делу коммунизма, послевоенное поколение выросло равнодушным к коммунистическому идеалу несмотря на относительный достаток. Наконец, для Шахновича атеистическая работа с советской молодежью была связана с проблемой идейной дисциплины, и первостепенной его целью было сформировать личность, которая сможет противостоять искушениям потребительства как в материальной, так и в духовной форме.
