Как отметил Филимонов, международная обстановка вокруг приближающегося тысячелетия крещения Руси создает исключительно благоприятные условия для того, чтобы Русская православная церковь стала более активной в советском обществе и более заметной в общественной жизни. Поэтому атеистическая работа в Советском Союзе, наряду с задачами преодоления религии и формирования атеистических убеждений, должна была теперь включать в себя третий компонент: пропагандисты атеизма должны были сосредоточить усилия на противостоянии «попыткам использовать религию в политических целях как оружие в идеологической борьбе». Решить эту проблему было поручено Киевскому филиалу Института научного атеизма, и его директор, Александр Онищенко, сообщил о мерах, которые применялись в Украине для организации «атеистической контрпропаганды» и противодействия иностранным попыткам политизировать приближающийся юбилей. Задача атеистической работы, доказывал Онищенко, состоит в том, чтобы помешать западной «клерикальной пропаганде» успешно проникать в СССР и «нагнетать антисоветскую истерию». Онищенко подчеркивал, что РПЦ стоит на позициях патриотизма, но не исключал того, что она воспользуется возможностью обратиться к всемирной аудитории по случаю тысячелетнего юбилея для продвижения собственной программы. Тем не менее, отмечал он, абсолютное большинство духовенства и верующих никоим образом и ни в какой форме не разделяют антисоветских позиций зарубежных клерикальных центров, не преследуют антиобщественных целей и отвергают «антисоветчину» буржуазно-клерикальной пропаганды. Поэтому необходимо сочетать «разоблачительную контрпропаганду», противодействующую иностранной подрывной деятельности, с позитивной пропагандой, которая должна показать атеизм «в подлинном объеме» и во всем богатстве его содержания и форм. Советский атеизм, заключал Онищенко, представляет собой выражение, отражение и воплощение глубоких духовных ценностей, основанных на научном мировоззрении, и у него больше прав на духовность, чем у религии
907.
Какое же место в таком случае отводится церкви в жизни современного советского общества? Этот вопрос стал темой финального круглого стола, проведенного обществом «Знание» 15–16 декабря 1985 г. Главной проблемой обсуждения было то, как удержать в определенных рамках растущее влияние Русской православной церкви в советском обществе и прояснить, какую роль она может играть в «активизации человеческого фактора» и мобилизации верующих. Один из участников круглого стола в своем докладе об «обыденном сознании современных православных верующих» сообщил, что, согласно социологическим исследованиям, православные верующие в целом не обладают стойкими религиозными убеждениями и несведущи в богословских догматах. Это означало, что их православие в первую очередь носит характер специфической культуры; современные верующие, как он утверждал, считают православие основой традиций и фундаментом сообщества и выражают свою конфессиональную принадлежность преимущественно путем соблюдения обрядов, особенно ритуалов перехода. А это, в свою очередь, означало, что православные верующие «сравнительно редко занимаются распространением религиозного вероучения и их религиозное воздействие на других обычно ограничивается семьей»
908.
С другой стороны, церковь создавала дополнительные причины для беспокойства. Как сообщил бывший священник, а ныне активист атеистической пропаганды Чертков, церковь стала в большей степени интересоваться проблемами общественной жизни, которые выходят за рамки религиозных вопросов, и все более открыто участвует в советской политической жизни. Более того, она подчеркивает собственный патриотизм и необходимость воспитывать патриотизм у духовенства и православных прихожан
909. Недавно возникшее стремление церкви участвовать в общественных делах, тем более под флагом патриотизма, ставит советское государство в сложное положение – особенно если учитывать внимание к этим вопросам за рубежом. В своем сообщении Григорий Жаринов, долгое время являвшийся уполномоченным СДР в Ленинграде, обозначил выгоды и потери от участия церкви в жизни советского общества:
Выступления духовенства с призывами к честному труду, против пьянства, стяжательства, с осуждением всяких аморальных поступков – это исходит из христианской концепции, из самого вероучения, тут мы ничего не можем и говорить, а с другой стороны, почему бы не запрещать это? Другое дело, что мы не подталкиваем их, не заставляем это делать, а если они выступают на эти темы, то мы будем смотреть на это дело одобрительно. Но сами мы этого поощрять не должны. Ну, в отношении включения церкви в сферу общественно-политической жизни страны – правомерно ли это? В условиях отделения церкви от государства, когда религия является частным делом каждого гражданина. Отделение церкви от государства предусматривает взаимное невмешательство в дела друг друга. Поэтому, если мы говорим о том, что церковь ведет сейчас активную борьбу за мир, за разоружение, за предотвращение ядерной войны, то это дело не только и не столько государства, сколько всей общественности, всего человечества, как у нас в Советском Союзе, так и за рубежом. Поэтому было бы абсурдным, если бы мы исключили церковь с ее влиянием на еще значительные слои наших граждан, с ее потенциальными возможностями влиять на значительные силы приверженцев религии за рубежом, на их отношение к вопросам войны и мира. В условиях обострения идеологической борьбы с силами империализма ни в коей мере нельзя пренебрегать возможностями религиозных деятелей в деле разоблачения распространяемых нашими противниками инсинуаций о правах человека, о якобы имеющих место преследованиях верующих, служителей культа в нашей стране. Религиозные деятели в этом отношении ведут большую работу, нам об этом известно, и делают ее довольно умело. <…> Мы считаем, что это положение связано с тем, что духовенство сейчас приобрело уверенность в себе, уверовало в свою полезность, что мы с ними так носимся и нянчимся, поощряем его деятельность, поэтому они и ведут себя даже немного нагловато. Я думаю, что со своей стороны примем тут меры воспитательного характера и постараемся поставить все на свои места, но видимо, первые варианты законодательства о религиозных культах, где-то там имеется такая возможность что-то пересмотреть, об участии духовенства в составе членов-учредителей и исполнительных органах, такая информация просочилась и сейчас они носятся вот с этой идеей
910.
В то же время Жаринов отмечал, что выгоды церковной деятельности на международной арене нивелируются тем, что это «поднимает престиж церкви и духовенства, религии в целом в глазах верующих и неверующих, позволяет ей укрепить свои позиции, создать иллюзии безвредности церкви и религии, чуть ли не ее полезности, привлекает внимание и интерес к церкви и религии»
911.
