Религия, в свою очередь, «паразитирует на нерешенных вопросах нашего строительства [коммунизма], на тех или иных недостатках нашего движения вперед, на неурядицах в личной жизни человека, и на многом другом». В своих проповедях «идейные противники из религиозного лагеря» высказываются по «важнейшим человеческим проблемам»: о смысле жизни, совести и нравственности; о месте человека в обществе и его обязанностях перед обществом; о радости, страдании и смерти. «Короче, – заключил Ильичев, – религия спекулирует на волнующих умы и сердца людей жизненных проблемах, навязывая и верующим, и неверующим свое решение. Мы же нередко ограничиваемся лишь негативной оценкой религиозной трактовки, ни всегда предлагаем верующему наше позитивное решение жизненных проблем… Мы окончательно выиграем борьбу за умы всех людей, если не будем отгораживаться от философских проблем, поднимаемых нашими идейными противниками»; главное сейчас для коммунистов, по его словам, – «не оставлять церковникам и сектантам никакой лазейки к душам людей»
565. Причиной сохранения религии в Советском Союзе, таким образом, в какой-то мере были пробелы в коммунистической идеологии – те вопросы, на которые она не давала ответа, и те потребности людей, которые она не удовлетворяла.
Прежде всего, сохранение религии воспринималось как результат наличия в ней психологической, эстетической и эмоциональной составляющих, к которым в должной мере не обращались ни марксизм-ленинизм, ни научный атеизм. Результаты социологических исследований показывали, что в отношении человека к религии определяющую роль часто играли эстетические и эмоциональные компоненты религиозного опыта, традиций и обрядов. Повторяя доводы, часто звучавшие в ходе дебатов на заре советской власти, Ильичев выдвинул идею, что «религиозность прежде всего проявляется в быту. Такие события, как рождение ребенка, вступление в брак, смерть близких, верующий стремится сопровождать религиозными обрядами. В случае горестей и неудач верующий так же обращается к священнику или проповеднику за утешением»
566. Пока коммунистическая идеология не предоставит собственных ответов на эти запросы и собственных обрядов на такие случаи, люди будут по-прежнему привязаны к церкви и религии, если не силой убеждения, то силой традиции. Требовалось, чтобы атеисты заполнили пустоту, оставшуюся после негативной антирелигиозной пропаганды, позитивным атеистическим мировоззрением и обрядностью.
В ноябре 1963 г. идеологическая комиссия снова собралась, чтобы обсудить атеистическую работу в свете статьи Ильичева «Формирование научного мировоззрения и атеистическое воспитание». В этой статье Ильичев доказывал, что атеистическая пропаганда апеллирует к разуму, но упускает из виду чувства; церковь же и сектанты, как писал Ильичев, «стремятся воздействовать не только и не столько на разум, сколько на чувство… Нам надо самим не только понять значение эмоционального фактора, но и практически использовать его»
567. Чтобы найти подход к бытовой сфере, комиссия сфокусировала внимание на семье как объекте идеологического воздействия
568. Семья, долгое время считавшаяся консервативной хранительницей религиозности, стала теперь еще одним полем битвы за душу советского человека
569. Для трансформации религиозных верований в атеистическое мировоззрение надо было разорвать связи семьи с церковью. Ключевую роль в этом проекте играли обряды, поскольку они не только привлекали людей в церковь, но и служили средством передачи религиозных верований от поколения к поколению. «Вот православные иерархи заявляют, что в храме молящиеся, я цитирую дальше: „ищут и удовлетворяют свое религиозное настроение и удовлетворяют в благолепии храма и красоте богослужения свое эстетическое чувство“. Вот как удовлетворяет с этой стороны наша антирелигиозная пропаганда? Доставляет ли она эстетическое чувство и удовлетворение?» Ответом на вопрос Ильичева, как явствует из стенограммы собрания, было «оживление» и «смех», но Ильичев побуждал своих слушателей задаться вопросом: «Не пора ли нам серьезно подумать о наших гражданских ритуалах, о придании им большей торжественности, большей привлекательности?»
570
В докладах о религиозной жизни в стране, поступавших в центральные партийные органы, также подчеркивалась важность пастырской функции религии – ее способности утешать людей в минуты страданий и горя. И в этом отношении советский атеизм также потерпел неудачу; о последствиях таких недоработок говорил в своем выступлении Сергей Павлов, первый секретарь ЦК ВЛКСМ. Павлов доказывал, что церковь пользуется «душевными травмами» людей, чтобы привести их к вере.
Если говорить о тех молодых людях, которые подвержены религиозному воздействию, то, как правило, это юноши и девушки, которые перенесли какую-то душевную травму, которые каким-то образом не устроены в жизни…. Оторвались от коллектива, во всяком случае они находятся под воздействием каких-то факторов, очень тяжелых для них. Надо сказать, что вот церковники этим очень умело пользуются. Почему это получается? Потому что у нас, за нашими мероприятиями, за рейдами комсомольского прожектора, дежурствами в отрядах народных дружин, соревнованиями, которые мы ведем, и прочее, мы упускаем человека, такого как он есть, со всеми его очень большими внутренними сложностями. Очень много слепого копирования еще в деятельности комсомольских организаций, когда копируют деятельность администраторов, деятельность взрослых организаций, хотя задача состоит в том, чтобы у комсомольской организации были свои методы работы, близкие и понятные молодежи.
Самое сложное из всех искусств, это искусство работать с человеком. Не каждому это богом дано. Но, с другой стороны, и этому делу надо учить. Мы говорим о том, что церковь подчищает свои аргументы, совершенствует форму работы, специально специализируется для работы на молодежь, причем каждая религия и секта делает это по-своему. Надо иметь в виду, что веками накопились формы, традиции у религии.
В комсомольских организациях что-то делается, но здесь не хватает знаний, опыта, просто умения разобраться в сложностях судьбы какой-то человеческой и найти наиболее правильные решения. Церковь очень здорово создает внешнюю обстановку для того, чтобы туда человек приходил со своими и радостями, и горестями. Возьмите такой пример. Трудно представить себе, чтобы молодой человек пришел в наш клуб, скажем, и стал советоваться по каким-то сердечным делам – они у него не устроены. Если бы он даже и пришел туда, к директору клуба, то он бы сказал: «Слушай, обратись в больницу, потому что у тебя видимо, какое-то расстройство». Очень часто так бывает.
