Таким образом, широкая полоса земель, примерно от устья р. Березины и истока Узы на севере до известных уже Колодчичей и Михалкова
[434] на юге, была включена в состав московских владений и, очевидно, отнесена к Гомелю. Как видим, не только левобережье, но и правый берег Днепра стал осваиваться московской властью (села Левошевичи и Заспа).
Впрочем, горвольские и речицкие земли лишь на короткое время стали московским достоянием. Западная граница Гомельского уезда, очевидно, не достигала р. Днепр, однако была к нему близка. Сохранилось известие о землях за р. Днепр (с левой, западной его стороны) Кисловицкой и Тименской, которые держали люди речицкого села Колодчичи (Колодчыцкого). Когда «московский держалъ Гомей», люди из этих земель «тягнули на обе стороне», то есть служили и давали дань на литовскую и московскую стороны
[435]. Сложилась ситуация совместного московско-литовского владения землями в пограничной буферной зоне. К сожалению, локализовать Кисловицкую и Тименскую земли не удалось, но можно предположить их небольшую удаленность от села Колодчичи (современный Колочин или Холмечь). Именно здесь находился стык Гомельской, Речицкой и Любечской волостей
[436].
Необходимо еще отметить, что в 1527 г. все горвольские и речицкие села, в 1511 г. находившиеся под московской властью, в «Списке о порубежных землях и о жалобах» были причислены в сторону «великого короля»
[437]. Неизвестно, находились ли вплоть до этого времени все земли до Днепра в московском управлении, но претензии на них явно существовали, почему и был составлен указанный выше акт.
8 августа 1529 г. литовские послы Матвей Янович и Василий Чиж рассказали великому князю Московскому Василию III о действиях гомельского наместника, который разорял села Речицкой волости, приводил оттуда в Гомель семьи и брал за пленных выкуп («и многие пенези с них побрали»). Затем этот же наместник снова повоевал засожские речицкие села, посадил в тюрьму местного старосту, а людям тех сел приказал «к городу Речитцкому не ходити», и «привернули» их к Гомелю
[438]. Таким образом, попытки закрепиться на доднепровской территории (за Сожем, то есть до Днепра) не были оставлены московской стороной. В конце 1532 г. стародубский наместник князь Федор Васильевич Телепнев-Оболенский получил письмо от гомельского наместника Федора Плещеева о нападении со стороны Речицы и разорении Гомельского уезда («по самыи город Гомевъ повоевали»)
[439]. Очевидно, к этому времени речицкие земли к востоку от Днепра были отвоеваны литовской стороной. В регионе стало преобладать влияние властей ВКЛ, которые оказывали давление на территорию, прилегающую к Гомелю.
В 1527 г. упоминаются также стрешинские села, являвшиеся объектами притязаний московской стороны. Еленци (современный Еленец), Губичи, Скепно (современная Скепня) и Пыреевичи (современные Пиревичи), все размещались с левой стороны р. Днепр напротив Стрешина и заполняли пространство к востоку до истоков рек Уза и Липа, где с 1500 г. были московские владения.
Сохранилось уникальное известие о том, что после занятия Гомеля «село капитульное» Скепно, также «в руки неприятельские зашедши», вынуждено было осуществлять работы на Гомельский замок («тот замок робыти мусило»)
[440]. В дальнейшем, уже под властью ВКЛ, люди села Скепно по-прежнему приводились на работы в Гомель. Только в результате обращения управляющего Стрешинским владением Виленской капитулы Павла Кгедройта к находившимся в Гомеле ревизорам Григорию Воловичу и Миколаю Нарушевичу Скепно, очевидно, было освобождено от повинности и окончательно возвращено в состав Стрешинской волости
[441]. Представляется, что наряду с селом Скепно аналогичные работы требовали с соседних сел, названых в перечне 1527 г., но не входивших во владение Виленской капитулы, а потому не упомянутых в обращении «врадника» Павла Кгедройта. Таким образом, Еленцы, Губичи и Пыреевичи в период до 1527 г. и вплоть до освобождения в 1535 г. также подчинялись Гомелю.
Неудивительно поэтому, что левобережные по отношению к Днепру земли волостей Стрешина и Горволя вошли в состав образованного в 1535 г. староства. Только речицкие села остались в подчинении своего центра, и Липиничи, в 1527 г. заявленные в совместном московско-литовском владении (по половинам), были возвращены в состав Чечерской волости (граница последней, очевидно, вернулась к р. Липе)
[442].
Таким образом, московская граница имела тенденцию к распространению от верховья р. Липы к Днепру и вдоль последнего (с заходом в некоторых местах на правую сторону) до территории Любечской волости. С 1500 по 1508 г. Любеч находился в составе Московского великого княжества, и, таким образом, Москва контролировала течение р. Днепр, а также важнейшую сухопутную дорогу на Киев и в глубину ВКЛ. По словам К.В. Базилевича, «с присоединением Любеча была перерезана Днепровская водная магистраль, имевшая первостепенное значение в экономической жизни русских и литовских земель. К Москве отошла почти на всем протяжении сухопутная дорога на Киев через Брянск, Радогощь и Новгород-Северский, что, несомненно, укрепляло экономические связи с правобережьем Днепра и облегчало торговые сношения с Крымом через Киев»
[443].
Очевидно, контроль над Днепром мог осуществляться только в том случае, когда оба его берега принадлежали Москве. В период владения Любечем так и было. Кроме того, важным было владение устьем р. Сож. Впрочем, и после потери Любеча в 1508 г. часть нижнего течения Сожа оставалась на московской территории (Гомель), но потеря выхода к Днепру была ощутима. Поэтому распространение до Днепра и занятие обоих его берегов имело для Москвы огромное стратегическое значение. Как выяснилось, это было достигнуто уже между апрелем 1503 и апрелем 1504 г. Тогда в состав Гомельского уезда были приняты территории до Днепра (за счет Горвольской и Речицкой волостей), заняты некоторые села на правом его берегу, а сама река перегорожена деревянным частоколом (езом). Выход к Днепру сохранялся и после потери Любеча в 1508 г. Представляется в связи с этим, что утрата Москвой Гомельской земли в 1535 г. стала концом московского доминирования в значительном регионе. Московское великое княжество лишилось здесь выхода к Днепру, и, кроме того, течение реки Сож также становилось свободным для использования жителями ВКЛ (некоторое время еще сохранялось соседство московской территории с Сожем в районе Чечерска).
