Списки населенных мест и картографические материалы выступают одним из обязательных компонентов метода локализации географических объектов, разработанного М.В. Витовым. По замыслу исследователя, необходимо прослеживать историю изучаемого поселения от первого его упоминания в источниках до момента, когда его можно обнаружить на современных картах
[91]. К сожалению, ввиду частого отсутствия каких бы то ни было сведений источников такой метод (генетико-географический) далеко не всегда может быть применим к изучаемой территории. Сам же М.В. Витов работал на новгородском материале
[92], сравнительно полно отражающем географию Северной Руси.
В связи с недостаточностью сведений источников, которые позволили бы реконструировать территорию и границы Гомельской земли, а в большем масштабе — московско-литовскую границу, особое значение приобретает применение специальных методов исторического исследования.
При определении московско-литовской границы и пределов Гомельской земли можно пойти двумя путями (ориентируясь по времени). Эти два пути (метода) обозначают способ получения результатов — двигаясь от прошлого к будущему и от настоящего к прошлому.
Прежде всего, границы территориальных формирований рассматриваемого времени естественным образом реконструируются с помощью сведений, предшествовавших концу XV в. При этом учитываются изменения, связанные с присоединением новых территорий, появлением новых владений и т. д.
Вторым путем нужно идти, опираясь на сведения источников конца XVI–XVIII в. Здесь можно использовать информацию, почерпнутую из договорных грамот, писцовых книг, посольских речей, реестров границ и других источников. Границы, определенные благодаря первому пути исследования, будут значительно уточнены данными второго пути (методы ретроспекции и ретрогрессии), однако при этом нужно учитывать демографический и колонизационный факторы.
С течением времени увеличивалось количество населения, осваивались новые, пустовавшие до той поры земли, расширялись территории волостей, появлялись новые территориальные единицы. С другой стороны, бывает, что сохранившиеся источники фиксировали состояние территорий после пережитых трудных для населения времен. Поэтому нередки случаи сокращения освоенных земель, появления пустошей на месте деревень и сел. Так, акты XVII в. не могут дать сведений о пределах многих земель, запустевших после Смутного времени начала столетия
[93]. Ю.В. Готье затруднялся определить для XVII в. местонахождение таких можайских станов, как Ворский, Старковский, Ренинский, Тарусицкий, Тешинов и Загорье, Зубатый и др., так как в них почти не фиксируются населенные пункты. Территории волостей оставались, но выявить их затруднительно, поэтому часть станов историк отмечает не на своих местах, известных по актам более раннего времени
[94]. Гомельские земли в связи со своим пограничным положением переживали тяжелые времена на протяжении всего XVI в., а в середине XVII в. они стали полигоном казацко-крестьянской и очередной московско-литовской войны.
Отметим необходимость комбинирования еще двух путей (методов) изучения московско-литовской границы и пределов Гомельской земли (двигаясь в пространстве). Локализуемые у рубежей пункты Великого княжества Литовского или, конкретно, Гомельской земли выявляют их пределы как бы изнутри. Определяемые пограничные области соседних с ВКЛ и Гомелем поветов, уездов, волостей и т. д. (Любечский повет ВКЛ, Стародубский уезд России, Чечерская, Стрешинская и другие волости) извне подтверждают и уточняют уже намеченные границы.
На первом этапе работы с обнаруженными в источниках названиями поселений применяется обыкновенный метод лингвистического соответствия. На современной карте в районе Гомеля отыскиваются населенные пункты с тождественными или близкими по написанию названиями. В дальнейшем справедливость этого, в общем-то, ненадежного метода во многих случаях подтверждается генетико-географическим методом и археологическими данными.
Безусловно, для рассматриваемого времени понятие «граница» весьма условно. Под гомельской границей следует понимать предел земель, относящихся к Гомелю, причем не всегда эти пределы соприкасались с владениями соседей. Также и московско-литовская граница на многих участках была условной. Характерно, что проведенная на карте граница могла и не отделять, скажем, территорию Гомельской волости от любечских земель, и между ними могли находиться пространства, никем не занятые, не освоенные и не колонизированные.
Регион Гомеля особенно ярко иллюстрирует процесс трансформации территории и границ отдельно взятой административно-территориальной единицы в связи с ее пограничным положением. Здесь шла наиболее ожесточенная борьба за утверждение своих геополитических интересов московской и литовской сторон.
Таким образом, цель данной работы — на конкретном примере Гомельской земли показать те изменения, которые произошли со сложившимися территориальными единицами в сравнительно короткое время в связи с их пограничным положением. Попутно будут решаться задачи локализации населенных пунктов, относящихся к рассматриваемому региону; реконструкции границ как межгосударственного уровня, так и внутренних, между волостями, уездами и т. д.; определения внутреннего состава Гомельской земли в разные периоды ее существования (до, в период и после московского управления); анализа содержания московско-литовских переговоров, материал которых помогает достигнуть поставленной цели и решить некоторые задачи. Отдельным очерком в работе, мало связанным с основным ее содержанием, представлен раздел, посвященный истории развития московско-литовского порубежья со времени первых контактов территорий двух великих княжеств до начала XVI в., то есть того момента, когда московские владения приблизились непосредственно к Гомельской земле.
Утверждение в первой трети XVI в. нового участка московско-литовской границы показательно тем, что он, хотя и с существенными изменениями, явился началом формирования государственных границ, которые в настоящее время разделяют Республику Беларусь, Российскую Федерацию и Украину. Определенная преемственность между событиями пятисотлетней давности и современным состоянием территориального устройства белорусского государства придает актуальность избранной теме исследования.
Представленная книга написана в переходное для исторической науки Беларуси время и в сложных для автора условиях. Тем не менее ощущение постоянной поддержки, заботы и сочувствия коллег и родных способствовало продолжению работы. Особую признательность выражаю рецензентам за внимательное прочтение рукописи книги и сделанные замечания и отдельно Михаилу Федоровичу Спиридонову за теплые слова и напутствие в дальнейшей работе по изучению древних белорусских земель, Валентину Федоровичу Голубеву и Александру Борисовичу Довнару, всем сотрудникам Института истории НАН Беларуси, в дни моей тяжелой болезни ободрявшим меня и вдохновлявшим на продолжение работы над вторым изданием данной книги.
