Потом я узнал от Пола, что это был старый вор-рецидивист, который мухи не обидел бы. Последнее время он мыкался без крова над головой и попытался украсть фен в универмаге прямо на глазах у продавцов, вне всякого сомнения, рассчитывая, что его отправят обратно за решетку, где у него будет теплая постель на всю зиму. Но для меня этот ирландец был Ганнибалом Лектером
[3], скрючившимся у батареи и разглядывающим перепуганного девятилетнего мальчишку.
* * *
В двадцати метрах дальше по улице я вижу Бекса, ждущего у машины. Пока я находился внутри и разговаривал с Рахманом, небо начало светлеть, и с приближением дня температура упала.
– Черт побери, где вы пропадали? – говорит Бекс. – Я обыскал весь клуб. Трое литовцев тоже исчезли.
Я также откладываю эту информацию для дальнейшего изучения. Если Бекс узнал в восточно-европейцах литовцев, это означает, что мы ими уже занимались. Тем временем, однако, он заметил рыжеволосую. Она покинула клуб пять минут назад и в спешке направилась к дороге. Я откладываю все остальные вопросы в сторону. Трансвеститка – единственная, кто хоть отдаленно напоминает ниточку, и мы ее потеряли.
– Ты ведешь, я смотрю, – коротко говорю я.
Колеса «Воксхолла» проскальзывают на льду, затем находят сцепление, и Бекс разворачивает машину. Я растираю шею, медленно массирую ее. Это приятно.
– Все еще болит? – Бекс оглядывается на меня.
Я ничего не отвечаю. Мы отъезжаем от подпольного притона и сворачиваем на Фортресс-роуд. Ни одной машины, лишь бледнеющие пятна света от фонарей и два одиноких пешехода, сгорбленных, торопящихся. Бекс ведет машину, а я тем временем проверяю список контактов на телефонах. На рабочем нахожу Рахмана. Однако Тины там нет, поэтому я смотрю на личном, и ее имя там есть, что необычно, если она осведомитель. Правила четкие. Любой источник информации должен быть официально зарегистрирован. Значит, я не объявил Тину своим источником? А если так, то почему?
Вызываю ее номер, но она не отвечает; тут я замечаю какое-то движение на противоположном тротуаре.
– За агентством недвижимости, – говорю я. – Справа.
Тина укуталась в имитацию дизайнерского пальто, спасаясь от холода, и куда-то спешит, стараясь удержать равновесие на высоких каблуках. Когда машина нагоняет ее, я опускаю стекло. Вблизи пальто выглядит далеко не таким дорогим, как мне сперва показалось.
– Тебе нравится, да? – говорит она, не замедляя шага.
– Нравится что, Тина?
На ходу она роется в розовой блестящей сумочке, затем прекращает, будто ей ничего не было нужно.
– Ты смотрел прямо сквозь меня, словно меня не было. – У нее дрожит рука.
Нет смысла смягчать удар, поэтому я просто говорю:
– Она мертва, Тина. – И жду.
Тина глядит прямо перед собой, словно не услышала, но я знаю, что это не так. Затем она останавливается. Испугавшись, что Тина сейчас упадет, я открываю дверь, но она машет рукой, прогоняя меня.
– Нет, нет, нет, нет, – говорит Тина, и я не знаю, говорит она «нет» мне или смерти Эми. – Извини, – говорит она, стараясь показаться храброй. Вероятно, одних лет со мной, около тридцати, эксцентричная, пружинистая. И очень испуганная. – Что произошло?
– Я не могу тебе сказать.
– Росс, это же я, Тина!
Я предлагаю ей сесть в машину.
– Да, да, – говорит она, но не двигается с места.
– Ее застрелили, – говорю я.
– О господи! Я это знала. – Тина обмахивается ладонью. – Ты не успел ее найти?
«Ты не успел ее найти». Она буквально слово в слово повторила то, что сказал Рахман. Тина находит в сумочке пачку «Уинстон» и протягивает зажигалку.
– Дай мне прикурить, – говорит она, и я вылезаю из машины.
Я беру зажигалку и чувствую, что у Тины дрожит рука.
– Он убил и Кристал? Я следующая?
Кристал? Это вторая медсестра? Я стараюсь выведать больше.
– Кристал? О Кристал я пока что еще ничего не знаю. Возможно, она еще жива.
Я слежу за реакцией Тины, но она прикрывает лицо рукой, делая затяжку. Я выкладываю ей несколько смягченных фактов о смерти Эми Мэттьюс, а Тина не отрывает взгляда от нас с Бексом. Затем трогает меня за руку и говорит:
– Ты ни в чем не виноват. Я знаю, ты старался. – Ее прикосновение ласковое, обнадеживающее.
– Садись, – говорю я, открывая заднюю дверь.
Тина колеблется.
– Дорогой, меня коробит сидеть в одной машине с легавым.
– С нами ты будешь в безопасности, – говорит со своего места Бекс.
Тина вздрагивает, словно он дал ей пощечину.
– Это кто такой?
– Он работает со мной. Он из моей команды.
Бекс наклоняется к двери.
– Всё в порядке. – Он улыбается Тине, и та, похоже, тает от его грубого обаяния. Ставит одну ногу в машину, снова смотрит на мою перевязанную руку и медлит, словно пугливая кошка, словно вот-вот убежит.
– Будь со мной откровенным.
– Я скажу тебе правду, – говорю я. – Обещаю.
Тина садится в машину. Я подсаживаюсь вперед к Бексу, захлопываю дверь и чувствую, как уровень моей энергии опять повышается. Вселенная на нашей стороне. Я прошу Тину назвать Бексу свой адрес, та после недолгого раздумья сообщает его, и Бекс трогается. Это совсем рядом. Я оборачиваюсь к ней.
– Ты сказала: «Он убил и Кристал». Кто «он»? Кто мог убить Кристал?
– Я знаю не больше того, что ты рассказал мне вчера вечером.
– Если ты хочешь, чтобы я тебя защитил, ты должна быть со мной откровенной.
– Я рассказала тебе все. Я все рассказала тебе вчера вечером. – Тина пытается снять светлые кожаные перчатки, тщетно дергая по очереди за пальцы.
– Тина, я мог бы не вмешиваться, оставить тебя одну. Понимаешь? Я не обязан тебе помогать.
Тина перестает стаскивать перчатки.
– Зачем ты мне угрожаешь? Ты же знаешь, я расскажу все, что тебе нужно. Ты это знаешь.
Несмотря на мои сомнения, я ей верю. Она кажется открытой, слишком открытой для ее же собственного блага. Мне хочется хорошенько ее встряхнуть. Напугать, чтобы она стала защищаться.
– Вчера вечером, когда я был в больнице, какой-то тип пытался пырнуть меня ножом.
– Ты был в больнице?
