Большинство пользователей Сети уже сейчас мало пекутся о местных законах и воспринимают себя скорее как члены различных виртуальных сообществ, чем как жители неких административных округов. Эта тенденция будет только усиливаться. Шифрование упрощает дело и позволяет не обращать внимания на законы за пределами киберпространства. Главное, что информацию можно продать и купить – в том числе анонимно, – а затем использовать в реальном мире. И есть все основания полагать, что уже за одним этим люди потянутся в киберпространство.
Всемирная паутина разрастается с немыслимой скоростью. А криптозащищенные коммуникации и цифровая наличность еще больше ускорят давно ожидаемую колонизацию киберпространства.
Настанет ли то время?
Надежный шифр выводит неприкосновенность частной жизни на новый уровень, что особенно важно в эпоху помешательства на слежке, контроле и разного рода удостоверениях личности. Власть государств-наций ослабеет, налоговую политику придется менять, а экономические сделки начнут совершаться на основе личного восприятия того, что хорошо и что плохо, и меньше зависеть от диктатуры общества. Многих пугает перспектива предоставления индивидууму самому решать, что хорошо и что плохо, и действовать по своему усмотрению: состоять в понравившихся виртуальных сообществах, платить за нужные ему услуги и не обращать внимания на волю демократического стада.
Если мощная криптография и связанные с ней идеи этой статьи в самом деле создают «криптосингулярность», не думаю, что обратная сторона этой сингулярности так же непрозрачна, как, скажем, сингулярность искусственного интеллекта и нанотехнологий, описанных Вернором Винджем.
Мощная криптография позволяет практически воплотить свободу читать и писать то, что хочется. (Хотя и не под своим подлинным именем, так как демократические страны вряд ли прекратят попытки подчинить граждан давлению большинства относительно того, что можно, а что нельзя говорить, читать и так далее.) И конечно же, если допустима свобода слова, то допустимы и экономические отношения, напрямую связанные со свободой слова.
В то время как одним не понравятся обсуждаемые здесь идеи, совершенно ясно, что другие уже воплощают их в жизнь. Для интересного развития событий этого вполне достаточно.
Фазовый переход
Мы стремительно приближаемся к распутью. После него есть только два пути, каждый из которых так резко уходит в свою сторону, что дороги назад не будет. Мы стоим перед следующим выбором:
• поднадзорное государство с запретами на криптографию, трату денег, обладание различными предметами (вдобавок к таким традиционным вещам, как оружие и наркотики), с ограничениями на распространение информации и контролем множества других аспектов;
• либертарианское, или анархо-капиталистическое, государство, где люди общаются, обмениваются информацией, продают и покупают товары и услуги посредством защищенных и конфиденциальных каналов без учета национальных границ. Здесь «анархия» относится к множеству жизненных аспектов: что читать, чем питаться, в каких сетевых форумах участвовать и так далее.
Некое промежуточное состояние представить себе трудно. Силы, тянущие в ту или иную сторону, слишком велики. Говоря языком теории хаоса, у нас два аттрактора.
С каждым серьезным террористическим или криминальным «инцидентом» – Оклахома-Сити, рейс TWA800, сети педофилов и другие – нас отбрасывает к тоталитарному поднадзорному режиму. А каждый новый анонимный ремейлер, каждый новый веб-сайт, T1-канал и прочее подталкивают нас к криптоанархии. Пока не очень понятно, какая сила победит, хотя, на мой взгляд, мы перешли Рубикон пару лет назад и вступили на необратимый путь к криптоанархии.
Чем быстрее и масштабнее мы будем внедрять как можно больше надежного шифрования – ремейлеры, непробиваемые алгоритмы, офшорные бухты, цифровые деньги, зашифрованные ссылки в Интернете, информационные рынки, – тем вероятнее наша победа. Как только появится достаточно непробиваемых, зашифрованных, черных каналов, их уже нельзя будет остановить никакими силами. Поезд уйдет, если уже не ушел. Добавьте к этому стеганографические каналы, многополосные передачи по нескольким типам каналов – и назад не вернешься, переломный момент будет упущен.
Наступает фазовый переход, своего рода «криптосингулярность», если заимствовать термин, придуманный Вернором Винджем. Виртуальные сообщества выходят на первый план, вытесняя традиционное понятие государственности и заменяя их добровольными экономическими и социальными отношениями при подлинной свободе принадлежности. Эти виртуальные сообщества соединены непрозрачными для посторонних каналами и подчиняются собственным правилам и собственным стандартам поведения.
Решающая битва между силами большого правительства и силами свободы и криптоанархии уже началась. А раз ящик Пандоры всяк открыт, не лучше ли нам извлечь из него пользу?
Марвин Минский
Послесловие
В жизни часто приходится иметь дело с тем, чего мы до конца не понимаем. Мы ведем машину, не зная, как работает двигатель. Пользуемся транспортом, не зная, как устроен водитель. И самое поразительное: ездим на работу, толком не зная, как устроены сами.
Для меня ценность новеллы «Подлинные имена» в том, что она учит иметь дело с тем, что нам не понятно. Как мы вообще начинаем что-либо понимать? Почти всегда прибегая к аналогиям, словно любая невиданная ранее вещь похожа на нечто нам известное. Когда ее внутреннее устройство представляется нам слишком сложным, странным или неизвестным, мы выделяем понятные нам части и обозначаем их знакомыми символами или привычными названиями предметов, которые, на наш взгляд, устроены похожим образом. Так любое новшество мы сравниваем с чем-то, знакомым нам из собственного прошлого. Использование символов – гениальная идея, позволяющая нашему сознанию превращать непонятное в обыденное. То же происходит и с названиями.
С самого начала «Подлинные имена» знакомят нас с этой идеей с разных сторон, проводя с помощью символов, названий и образов аналогии между незнакомым миром и тем, который мы хорошо знаем. Помните ворота в замок Винджа? Представьте себе, что некий архитектор изобрел совершенно новый способ попадания из одного места в другое: устройство, как бы выполняющее функцию двери, но по форме и действию настолько отличающееся от всего, что мы встречали в прошлом, что, глядя на него, мы бы не то что не догадались, что это дверь, а вообще не поняли бы его назначения. Не беда: достаточно добавить к новшеству некую внешнюю деталь, напоминающую дверь. Например, сделать его прямоугольным, прикрепить на высоте пояса ручку или поместить красную табличку с белыми буквами «ВЫХОД», да что угодно, – и любой житель Земли интуитивно догадается, для чего служит этот псевдопортал и как им пользоваться.
Поначалу такая подмена может показаться обманом; как ни маскируй новое изобретение под дверь, дверью оно не становится. У него нет привычных нам признаков двери: деревянного полотна, подвешенного на петлях в стенном проеме. Устройство работает совершенно иначе. Обозначения и символы, как и аналогии, правдивы лишь отчасти: с их помощью от многоуровневых описаний различных предметов отсекаются все детали, которые мы в данном контексте считаем несущественными, – то есть не относящимися напрямую к нашей цели. При этом важно (с точки зрения использования этого предмета), что какой бы символ, образ или знак мы ни выбрали, он должен напоминать нам о назначении той самой как-бы-двери, а именно: возможности попасть из одного места в другое. Какая разница, как это работает, лишь бы работало! По сути, «дверь» может вообще никуда не вести – в «Подлинных именах» ничто никуда и не ведет. Подключенные к сети герои по большей части остаются неподвижны, пока программы перемещают их проекции в виртуальных мирах.
