— Возможно, у нас получится убежать! — выкрикивает Борха с отчаянием в голосе. — Мандель ведь сказал, что пики происходят в определенных зонах… Может быть, нам удастся отойти подальше…
— Мудрый хотел, чтобы мы оставались здесь! — кричит Фатима. — Вы что, не поняли?
— И вот мы остались! Но мы же ничего не делаем!
В ответ раздается голос Логана — неожиданно высокий и чистый. Без испуганного надрыва, без жаргонных словечек.
— Я могу что-то сделать. Я всегда могу. — Логан резко поднимает пистолет и направляет на свое лицо, по которому текут слезы. — Я — свободен.
Все кричат, но выстрела нет: Дино Лиццарди действует с быстротой, невероятной для такого большого и грузного мужчины. Тыльной стороной той же ладони, которой он выхватил у Логана пистолет, Дино залепляет парню пощечину, и его отбрасывает к стене.
— А вот теперь хватит, ragazzo! — Дино сотрясается от ярости. — Хватит уже stupiditá
[25], хватит «Большой Матери», хватит… бла-бла-бла. Что тебе нужно — так это большой отец! Отец, который взгреет тебе задницу! — Дино заходится в крике, не обращая внимания на ненависть в глазах Логана. — Ты так и остался bambino! И даже не благодаришь меня, а я тебе жизнь спас!..
Выпалив последнюю фразу, Дино разворачивается и пластом валится на пол. Никто ничего не понимает.
— Дино! — Нико садится на корточки, шлепает итальянца по толстым щекам. — Дино, что с тобой? Ты меня слышишь?
Великан вроде бы не потерял сознания, он не расстроен и даже не встревожен: он моргает и смотрит на окруживших его людей, лицо его спокойно, только усеяно бисеринками пота; Дино вытянулся на спине во весь свой рост, ноги вместе, руки прижаты к телу. Выпавший из его ладони пистолет валяется под ногами у Борхи.
— Дино, ты меня слышишь? — Нико не сдается. — Покачай головой, если ты меня слышишь…
Дино не качает головой. Наоборот, с ним происходит такое, чему Кармела сначала отказывается верить. Капли пота на бородатом лице начинают перемещаться, не подчиняясь законам гравитации. Они сползают со скул на усы, на лоб и веки с абсурдной, пугающей быстротой. Кармела вглядывается пристальнее. «Это не капли».
Кармела видит маленькие комочки кожи, похожие на прыщи. Сдвигаясь к центру лица, они увеличиваются в размерах, теперь все лицо Дино заполнено гнойниками.
Внезапно итальянец открывает рот. И что-то выползает наружу.
Темный шар. Шар раздувается, упирается в челюсть, брызгает струя крови. Глаза Дино, ноздри и уши тоже начинают набухать. На животе и даже в поросли волос на руках итальянца выпирают новые пузыри. Штаны раздуваются, треща по швам и отплевываясь пуговицами. Гигантское тело потрескивает, как мясо на углях. Фантасмагория и гротеск.
А потом все процессы разом останавливаются.
Шар с хлюпаньем всасывается обратно в горло. Живот опадает. Все заканчивается так же стремительно, как и начиналось. Дино неподвижно лежит в том же положении, кровь струится из ушей, ноздрей, из-под век, вокруг горла собирается лужа. На лицо с ужасным разверстым ртом Кармела не в силах смотреть.
26. Вызревание
Это голос Де Сото; в первую секунду Ларедо принимает его завывания за очередной выплеск кокаиновой агрессии, но быстро понимает, что дело вовсе не в наркотике.
Мавр первым бросается вперед, Ларедо пытается угнаться за ним.
Сначала они видят Де Сото со спины, он стоит перед группой деревьев — деревья трещат и шевелятся. Даже в потемках Ларедо различает, что они увешаны людьми. Люди цепляются за что попало — за нижние ветки, за кору, за других людей, собираются в крупные виноградные гроздья. Ларедо видит только спины и зады. Гигантские соты из кожи и позвонков, ползущие наверх, к кронам.
— Нет! — кричит Де Сото. — Их поймали! Их… там!.. — Его крики, его метания с винтовкой наперевес, а еще неразбериха прилепившихся к стволам тел мешают Ларедо увидеть яснее. — Мы шли вместе, все трое!.. — Слова Де Сото — как боксерские удары. — Вместе! Потом услышали! Они прошли вперед и…
И наконец Ларедо их видит. Бюст уже успела раздеться и карабкается по левому стволу; француз срывает с себя футболку перед правым стволом. Все их вооружение, теперь совершенно бесполезное, разбросано по пути к деревьям.
— Здесь!.. — задыхаясь, предупреждает Де Сото. — Здесь она, линия! Осторожней!
Он как будто показывает границу минного поля.
Де Сото что-то достает из рюкзака, и поначалу Ларедо с тревогой (хотя и незначительной) предполагает, что это граната. Брошенная вперед сигнальная шашка оставляет за собой параболу разноцветного мерцания и дыма. Де Сото даже не в силах дождаться, когда она упадет. Он снова кричит:
— Видите?.. Вы видите? Вот эту линию? Не заступайте!
Ларедо смотрит вниз: в метре перед Де Сото дует ветер: он сдвигает комья земли и нагибает траву, причесывая ее в сторону деревьев с верхолазами.
— Видите? — вопит Де Сото.
— Да, вижу.
Но это не ветер — Ларедо начинает видеть яснее, только наклонившись ближе: это насекомые. Вот что казалось дуновением невидимого воздуха, вот что точными беспрерывными движениями наклоняет траву вперед. Перемещение скарабеев, муравьев, сверчков и кто знает каких еще многоножек, марширующих текучими рядами, струями чистой жизни, поставленной на конвейер. Но все это начинается за указанной Де Сото «линией», до этой зримой границы биологическая жизнь совершается, как и всегда (или как раньше), — смешанно и неорганизованно.
«Плюс в том, что ты лишаешься страха, потому что начинаешь подражать другим».
Ларедо поднимает голову. Красноватые отблески сигнальной шашки отсвечивают на спине и мускулистых ягодицах Бюст, словно на бронзовой скульптуре. Бицепсы ее бугрятся, локти и ноги ищут точки опоры в скопище голых тел, висящих на дереве. Великий Богомол. Бюст добивается своего, теперь она встроена, закреплена, приклеена. Оливер, атлетичный примат, своим весом обрушил уже двоих. Но оба упавших снова лезут наверх, карабкаются молчаливо и упорно, пока им не удается вернуть себе место в общей массе.
Никаких жалоб. Командная работа. Ларедо им почти завидует.
— Вы видели?.. Вы видите? — Де Сото тычет стволом винтовки.
Конечно, он все видит. Все трое видят. Мавр стоит справа, Де Сото слева. Линия «трансформации» на траве остановилась. Но не остановилось все прочее: все так же слышны потрескивания, все новые насекомые спешат на зов. Время от времени мужчина или женщина, кто-то молодой или старый, стройный или толстый, падает с дерева и тут же — если не умер — к нему возвращается. Созревшие плоды. Жизнь продолжается.
Чужое и странное здесь — это три одетых гуманоида с выпученными глазами.
И тогда Мавр поворачивается к Ларедо:
